Высоцкий и Марина Влади. Сквозь время и расстояние - стр. 11
«…О Вас там говорили как о божестве, особенно прочтя „Мою жизнь“!.. Ну, напишите же побольше про себя. Говорят, Вы теперь толще меня. Значит, красивы?.. Когда же Ваша свадьба? Мне здесь покоя не дают с этим! И где Ваша невеста? А все-таки гадко с Вашей стороны не сообщить об этом такому старому приятелю, как я… Напишите же, не будьте с…ей. Прощайте, жму Ваши лапы и остаюсь все та же Ваша Лика».
«Милая Лика, Ваше сердитое письмо, как вулкан, извергло на меня лаву и огонь, но тем не менее все-таки я держал его в руках и читал с большим удовольствием. Во-первых, я люблю получать от Вас письма; во-вторых, я давно уже заметил, что если вы сердитесь на меня, то это значит, что Вам очень хорошо. Милая, сердитая Лика, Вы сильно нашумели в своем письме… В жизни у меня крупная новость, событие… Женюсь? Угадайте: женюсь? Если да, то на ком? Нет, я не женюсь, а продаю Марксу свои произведения… В Париж я поеду, собственно, затем, чтобы накупить себе костюмов, белья, галстуков, платков и проч. И чтобы повидаться с Вами, если Вы к тому времени, узнав, что я еду, нарочно не покинете Париж, как это уже бывало не раз. Если Вам почему-либо неудобно видеться со мной в Париже, то не можете ли Вы назначить мне свидание где-нибудь в окрестностях, например в Версале?..»
«…Нет, милая Лика, нет! Без вашего позволения я не женюсь, и прежде чем жениться, я еще покажу Вам кузькину мать, извините за выражение…»
– Чем-то похоже на нас с Владимиром, – улыбалась Марина, откладывая очередное письмо и предаваясь своим мыслям. Мыслям о новом чувстве, о театре, о кино, обо всем… Она была убеждена, что актеру не всегда удается сделать что-то интересное в кино, тогда как в театре, независимо от достоинств пьесы, есть еще и контакт со зрителем, складывающийся всегда по-разному, богатый самыми непредвиденными ситуациями…
Жизнь в Москве текла своим чередом – общение с режиссером, съемки, прогулки и снова общение…
Были, конечно, и курьезы. Однажды, покупая на улице мороженное – пломбир, Марина поймала на себе подозрительный взгляд продавщицы.
– Что? – спросила девушка, думая, что, возможно, что-то не так с ее платьем или волосы растрепались.
– Да нет, ничего! – буркнула продавщица, презрительно фыркнув и отвернувшись.
Марина ничего не поняла и поспешила отойти, но стоило ей отвернуться, как она услышала презрительный голос мороженщицы: «Тоже мне фря! Под Марину Влади косит!»
А вечерами в номере Марины собирались художники, поэты, писатели, актеры… Словно в модном салоне, они рассаживались по диванам и пуфикам, кто-то садился за рояль, звучала музыка и шли вечные разговоры ни о чем, которые так не любила Марина. Она погружалась в свои мысли и отдавалась им безраздельно…