Выпускной. В плену боли - стр. 17
– Привет, как в школе? Много было деток?
Она настоящая красавица. Ей уже восемь, и она, наконец, пойдёт во второй класс, первый она училась дома под руководством матери.
– Много, Ириш.
– Хочу их увидеть. Господи, как мне не терпится всех увидеть. Думаешь, я им понравлюсь? Ты сошьёшь мне красивые наряды?
– Ткань нужна, Ир, на красивые. Но я постараюсь.
– Супер!
– А я расскажу папе, что ты собралась нескромно наряжаться.
– Почему нескромно-то?!
– Ты всё равно будешь, как Ася, ходить в чёрном и коричневом! Это скромные цвета, другие не положено! Не положено!
– Но они скучные! Я хочу быть самой красивой!
– Ты должна быть скромной! Папа! Папа! – орёт Игорь, а я торопливо убираю остатки сломанного лего. Не успеваю.
– Что это за свинарник, Ася?
– Прости, пап, не успела.
– Подойди, – стоит он, возвышаясь грозной тучей. На нём как обычно джинсы и клетчатая рубашка, с закатанными до локтей рукавами. И тяжёлые ладони, в которых мелькает ремень. – Тебе разве мама не сказала убраться к моему приходу?
– Сказала.
– А разве ты не должна слушаться родителей?
– Должна.
– А если не слушаешься, то что должна понести…
– Наказание, отец.
– А Ира хочет пойти в школу красивой, представляешь? Хочет красивые платья! Наверное, хочет предаться пороку.
– Нет, нет, пап, я не хочу, я просто, – он не ждёт, пока она закончит, замахивается, я тут же встаю перед ним, не даю ударить.
– Она не имела в виду что-то плохое, отец.
– Ты смеешь её защищать? – адская боль пронзает спину от шеи до ягодицы. – Никакой школы в следующем году, пока не научишься послушанию.
Он всё-таки догоняет Иру и под тихий писк даёт ей затрещину. Игорь молчит, делает лицо ангела, но я бы многое отдала, чтобы хоть один удар пришёлся ему.
Отец уходит в баню, а мы садимся обедать. Я всё жду от мамы хоть одного слова против. Но она тоже не хочет получить.
– Опять отца разозлили.
– Мама, я хочу в школу!!
– Если отец не позволит, кто тебя будет возить?
– Но Асю же возили? Почему меня не могут!
– Тихо, отец идёт, – шикает мама, ставя в центр стола суп и продолжая жарить блины. Мы почти сбежали. Я мольбами уговорила тогда маму, мы уже готовы были уйти, но она не смогла. А нас с Ирой быстро нашли, наказали неделей в сарайке. Я помню, что отмывалась тогда два часа, пытаясь смыть с себя этот запах.
– Помолимся, – берёт отец за руки меня и мать, крепко сжимает. Мы наклоняем головы, шепчем нужные слова, которые уже давно для меня ничего не значат. Уже давно лишь буквы, падающие из гнилого рта этого садиста, что называется моим отцом. Я лишь молюсь, чтобы однажды у меня снова хватило решимости взять Иру и убежать. Или снова заявить на отца. Но прошлая проверка выявила лишь ухоженных детей, работящего отца и всегда приветливую мать.