Вынос мозга. С комментариями (сборник) - стр. 2
Наконец вернулся Кузнецов к себе в кабинет и сразу за телефон. На весь Выборг тогда единственный эндоскоп имелся. Эндоскоп – это такая штука, которой через рот в желудок залезть можно, посмотреть, что там творится, ну и биопсию взять, отщипнуть кусочек тканей на анализ под микроскопом. Звонит эндоскописту, просит немедленно приять больного Райтсмана. Эндоскопист тоже весь день скомкал, но раз уж сам Кузнецов просит, то будет сделано. Затем хирургу звонит: другу моему нужно срочно лимфоузел из надключичной ямки вырезать, опять же на гистологию. Затем патологу – ставь на уши всю свою патогистологическую лабораторию, а мои анализы в первую очередь! И тот согласен. Ещё просит несколько дополнительных стёклышек с прокрашенными тканями подготовить – для собственного изучения и если кому на консультацию послать придётся. И это будет сделано. Надо сказать, что доктор Кузнецов сам микроскопа не чурался. Стоял у него в кабинете отличный бинокуляр, и стоял отнюдь не для мебели. Частенько Кузнецов у него просиживал, изучая сложные тканевые изменения с подозрением на малигнизацию.
Всё, что надо доктору Райтсману, сделали. Как никогда быстро все результаты легли на кузнецовский стол. Остался Кузнецов после работы, обложился атласами по онкологической патологии и стал смотреть препараты тканей своего друга. Сидел за микроскопом допоздна, иногда переводя глаза с микрополя на матовый яркий экран на стене, где висели многочисленные рентгеновские снимки больного Райтсмана. Опустела поликлиника, вот уже и дежурному терапевту пора уходить. Дождался Кузнецов, когда тот примет последнего больного, и заходит к нему в кабинет. Такой просьбы от Кузнецова никто из коллег не помнил, хотя то, о чём доктор попросил, считалось делом обычным. А попросил он для себя банальный больничный на три дня с диагнозом ОРЗ. Сказал честно, что в Ленинград смотаться надо – срочно и по личному. Друг Райтсман дома тоже на больничном маялся, но этому законно выписали открытый лист – без указания даты, когда на работу являться.
Собрал Кузнецов свои записи, все рентгенограммы, микропрепараты и другие анализы и принёс всё домой. Рано утром набил вторую сумку лучшим коньяком, сел в электричку и покатил в Ленинград. Хоть и не занимался этот доктор наукой, но многих знакомых в научных кругах имел. Остановился на три дня у кого-то из них. За это время своей «болезни» успел пройтись по светилам онкологии из 1-го меда, зашёл на кафедру патанатомии в Сангиге, сходил к коллегам в Онкоцентре. Везде народ только недоумение выражает. Мол, ну чего ты к нам с такой элементарщиной припёрся? Ты ведь сам классный специалист, какие ещё у тебя могут быть сомнения? Задачка для студентов-второкурсников – элементарная, типичная аденокарцинома! Злокачественная опухоль тканей желудка. А раз имеются метастазы в лёгких и по всем лимфоузлам, то и диагноз проще пареной репы – рак четвёртой стадии. Прогноз больного однозначный – сливайте воду, выходите в тамбур, приехали. Следующая остановка – кладбище. Никто ничем помочь не может. Поздно. Давно поздно. Слушает эти очевидные истины доктор Кузнецов, а у самого в глазах слёзы. Да всё было ясно и понятно, только ведь друг это – на чудо надежда была…