Вымыслы - стр. 5

До того не заметный, всегда сторонящийся литературной среды, П* сделался едва ли не самым активным её членом. Он читал свои произведения всюду, куда мог быть приглашён, и всегда заканчивал выступления речью, расплёскивавшей теплоту и нежность на творчество Пушкина. Аудитория почти всегда заливала окончания слов, выступавшего шумными, горячими аплодисментами. За время подобных выступлений П*: сумел собрать 345 рублей 48 копеек. Проданная старая мебель, обитая медными гвоздями, принесла ещё 25 рублей.

…Лейтенант Жуликовский, потерявший руку в легендарном сражении, по настоянию врачей был вынужден оставить службу и переехать в деревню на «свежий воздух и для здорового образа жизни», как они выражались, почему-то подмигивая офицеру. Оказавшись вдали от города, Жуликовский сразу же перезнакомился со своими соседями и, не зная других способов поддерживать отношения, стал частым гостем в домах, до которых можно было добраться не более чем за два часа. Так, войдя в жилище писателя П*, отставной офицер догадался, что привезённая им бутылка дорогого вина будет выпита без закуски, так как разложенные на табурете сухари являли собой пример пищи, которую употреблял хозяин. Несколько смущённый бедностью своего быта, писатель оторвался от бумаги и поспешил встретить гостя. Впоследствии Жуликовский не являлся без чего-нибудь съестного: и большой кусок пирога, и обёрнутая в фольгу копчёная рыба, или котлеты укрепляли силы писателя П*. Офицер, оказавшись гражданским человеком, с трудом принимал то, что полагалось делать обыкновенным людям, но для себя он решил заниматься чтением и рисованием, особенно доставлявшими ему удовольствие. Ему нравилось, что книгу можно читать с любого места и сколь угодно долго, что новый его знакомый, писатель П*, вообще пишет медленно, не более пяти-шести страниц в день, так что можно было читать рождающиеся произведения, не затрачивая на них много времени. Рисование вначале не очень давалось Жуликовскому. Сделанный специально для него планшет легко превращался в треножник, которым мог управлять однорукий человек. Писатель П* согласился за некоторую сумму позировать начинающему художнику-любителю. Наброски, выполненные сангиной, казались удачнее карандашных, но, в общем, оставляли по себе дурное впечатление. Однако единственное, что мог позволить себе натурщик, – это скромное молчание, увенчанное ещё более скромной улыбкой. Жуликовский снисходительно принимал уверения писателя в его непонимании изящных искусств и старался не обращать внимания на недоумённые взгляды, которые в первые секунды бросал писатель на представленные ему листы. Изрядная полнота писателя, страдающего от страшного недуга, пожалуй, паче других внешних свойств, удавалась рисующему, но схожести в лице не получалось. Вскоре огромная папка была заполнена портретами писателя, но казалось, что сотни разных толстяков позировали Жуликовскому. Между тем он объявил, что основную задачу он выполнил, а именно: добился некоего внутреннего сходства с натурой, то есть «уловил характер». Писатель П* принял с великой благодарностью сумму, в два раза меньшую против той, о которой договаривались вначале, и, заметив по уходе Жуликовского забытый случайно набросок, бережно положил его в стол и хранил среди прочих ценных бумаг с умилительной ревностью. К весне у писателя набралась некоторая сумма, которую он не замедлил передать на памятник Пушкину. Это был едва ли не самый счастливый день в жизни П*: солнце щедро золотило деревья и дома, наполняя необыкновенным теплом души людей, готовых после долгой холодной зимы буквально утонуть в золотых лучах. Ничто не могло омрачить торжественного состояния П*, от взора которого ускользали любые неприятности дня. Например, писатель не заметил, как стащили у него шапку, взятую им ещё по привычке, не обратил внимания на то, что принимавший деньги чиновник неприятно улыбнулся, когда пересчитывал жертвуемую сумму.