Выкупи меня - стр. 2
Он был убедителен… там… в номере отеля… я едва ли не отдалась ему. Целовал сладко, говорил красиво. Про медовый месяц на Багамах. Но забыл одно – я не продаюсь. Те, кто продал меня ему, – не хочу больше считать их своими родителями! – не спросили меня. Не узнали моего желания. Он предложил деньги, и меня продали. В двадцать первом веке! В правовом государстве! Отец извинился, мать сказала, что так будет лучше для всех. Для них. Не для меня. Мне не оставили выбора. Я постаралась взять его сама. И потеряла окончательно.
Ресовский пугает меня до икоты – закрытый, холодный, циничный. У него слишком много денег, чтобы считаться с другими. Он может купить всё. Он может сделать, что угодно и ему ничего за это не будет. Он вхож в любое министерство и даже, говорят, к самому президенту.
Но там, в его мире, – тепло, светло, есть вода. А я слишком слаба. Я оказываюсь не готова к таким испытаниям. Мне всего двадцать, я не хочу сгинуть в каком-нибудь борделе или в лапах извращенца.
Сердце колотится в горле. Мысли путаются. Гордость ещё сопротивляется. Но я давлю её.
– Забери меня отсюда, – хриплю, не узнавая свой голос.
Ресовский хмыкает:
– Чтобы ты опять сбежала?
Засовывает руки в карманы, перекатывается с пятки на носок. Высокий, сильный, довольный жизнью хищник. Сейчас ему охота поиграть с глупой мышкой. Но мышка слишком устала и измучена, она готова прыгнуть в пасть монстру добровольно.
Сжимаю прутья клетки до побелевших пальцев.
– Я больше не убегу. Ты знаешь. Вадима больше нет. Никто не поможет.
Рублю слова, как робот. Глотаю слёзы. Часто моргаю.
Я действительно одна в целом мире. Любимого больше нет, а друзей у меня и не было – родители постарались. По жуткой иронии я могу рассчитывать только на этого человека. Нет, на чудовище, не знающее милосердия. На бессердечного циника.
– Похвально, – говорит Ресовский, добивая меня своим спокойствием, – но я не могу так просто тебя забрать. Ты – товар и принадлежишь сейчас другому человеку.
Сглатываю.
Понимаю, чего он хочет.
Чтобы я сломала себя. Сама. Окончательно. Сдалась. Чтобы умоляла.
И я падаю на колени, вцепливаюсь в решётку, как в спасательный круг, и молю:
– Выкупи меня.
Лучше он. От него я вытерплю всё. Он жесткий, но не извращенец. Вроде бы. Я не знаю. Но тогда в номере он был почти нежен со мной. Обещал взять меня ласково в мой первый раз.
Униженная я нравлюсь ему ещё больше.
Ресовский склоняет голову набок, ухмыляется, как сытый кот.
– Хорошо, – говорит он, а меня начинает трясти, потому что это согласие потянет за собой условия. И я не ошибаюсь. – Но ты станешь моей куклой, подстилкой, вещью. Я буду делать с тобой всё, что захочу и когда захочу.