Выход вниз - стр. 20

Зачерпнул консервой жижу из сотейника.

– Ф, а … Горячая, падла! – дедок нетерпеливо задул на банку.

Через секунду, посчитав, что суп достаточно остыл, меленькими глоточками, медленно выпил.

– Ааа, овощей не хватает. И соли! – он зло посмотрел на труп товарища. – Баклан!

Бомжи медленно оживали. Некоторые повставали со своих мест и, опасливо косясь на тело Коли Рыжего, подходили поближе к костру.

– Ну, чего вы! – подбадривал дедок. – Давай, давай. Вкусно.

Зек поискал что-то под ногами. Поднял палочку и, поковыряв в кипящей кастрюле, поддел кусок мяса. Зашипел и плюхнул его в консервную банку. Нетерпеливо задул, приговаривая:

– Ах, мясцо. Барно, братва! Ништяк.

В два укуса, помусолив недолго беззубым ртом, проглотил почти целиком. Товарищи, смотрели с недоверием. Устоять перед соблазном оказалось невозможно. Один из них, в вязанной шапке с узорами, подобрал использованную палку и принялся ковыряться в вареве. Выискивал кусок побольше. Его примеру последовали остальные.

– Эй, что тут? – спросил неопрятный мужчина с глубоким шрамом на левой щеке.

В пяти шагах от костра, присыпанная камнями и другим строительным мусором, алела куча выпотрошенных останков. В кровавом нагромождении фиолетовым цветом выделялся детский костюмчик.

Почти одновременно с вопросом мужика прогремел хриплый крик. В следующее мгновение перешел в неистовый вой:

– Аааа!

Бородач в красной куртке с заправленным поясом, не оглядываясь, спотыкаясь об камни, отступал от кипевшей кастрюли. Ужас на грязном лице означал не больше, не меньше, чем неразорвавшуюся в его пальцах гранату. Но в вытянутой руке, насаженной на палке, висел кусок побелевшего мяса. По крохотным пальчикам с ноготками, набухшей пяточке узнавалась детская ножка.

По причине невероятности, этот очевидный факт доходил до бродяг постепенно. Первым из ступора вышел мужик со шрамом на лице. Он подбежал к костру. Ударом ноги опрокинул сотейник. Огонь зашипел. Жидкость растеклась. Пар от кипятка развеялся, и на полу, среди осколков камней, кусков штукатурки, шифера и другого мусора, предстала жуткая картина: серая плоть переваренного мяса ошметками отрывалось от костей. В адской массе четко проявлялись маленькая, детская ручка, со скрючившимися пальчиками и обрубок второй ножки.

***

В мерцающем свете огня, пробивающегося из металлической бочки, лицо Фили казалось особенно бледным. Дедок нехотя улыбался, но было заметно, он не разделял всеобщего веселья:

– А, Филька-то не выблевал ничего! – ржал мужик напротив. – Все блевали как подорванные. А этот хоть бы хны. Не впервой, видать. А, бродяга?