Выбор всей жизни - стр. 23
Николай поехал. Поплутал немного, не без того, но улицу и дом нашёл. Старая хрущёвка родом из шестидесятых, давно не знавшая ремонта.
«М-да, далековато Аксинья забралась. Наверное, дешевле здесь, небось мать каждый рубль считает».
Николай поднялся по обшарпанной лестнице. Вот и нужная дверь на четвёртом этаже. Через соседнюю слышна музыка – шансон, громкие пьяные крики. Ну и соседи! Наверное, спившиеся пролетарии.
Он позвонил.
Дверь открылась сразу, как будто Аксинья стояла рядом.
– Заходите, – произнесла она шёпотом.
– Лёшка где?
– Идёмте.
Лёшка сидел на диване, опустив голову и обхватив её руками. И таким несчастным и беззащитным он показался Николаю, что сердце сдавило, как будто тисками.
Николай уселся рядом.
От сына пахло спиртным – раньше за Лёшкой такого не наблюдалось.
Он обнял сына, но тот сбросил его руку.
– Сын, поехали домой. Нехорошо: к своей девушке – и в таком состоянии.
– Не сын я тебе!
– Лёш, ну что ты несёшь?
– Я случайно слышал твой разговор с матерью.
– И что это меняет? Я тебя вырастил, воспитал. Неужели я был тебе плохим отцом? Ведь берут же люди чужих детей из детских домов – усыновляют, воспитывают.
– Они знают, что берут чужого.
Язык у Лёшки уже заплетался – в таком состоянии Николай сына ещё не видел.
– Лёш, поехали домой. Аксинье готовиться к занятиям надо, ты ей только мешать будешь.
– Я вам всем мешаю! – Лёшка неожиданно разрыдался. Спиртное ударило в голову, ослабило контроль. А впрочем – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ладно, пусть выговорится – его можно понять. Всю жизнь он считал Николая Васильевича отцом, а семью – крепким тылом, эдакой крепостью, островком спокойствия и уюта. И в один миг всё разрушилось. Тяжело осознать. И как дальше жить с этим?
Николай посмотрел на Аксинью. Лёшка не успел рассказать ей о семейной неурядице, да что там неурядице – беде. И теперь она кое-что поняла из Лёшкиного разговора. Глаза девушки были широко распахнуты, вид ошеломлённый, но держалась она хорошо. Было бы хуже, если бы она сейчас Алешку жалеть начала – обняла бы, по голове гладить начала. Лёшка мужчина, должен держать удар, жалость же мужчину унижает.
Николай внимательно оглядел дочь. Господи, как же быстро всё поменялось! Оказалось – Лёшка и не сын ему вовсе. А он, Николай, отец вот этой девушки. Вот её жалко. В нужде жила, отцовской ласки не знала. Никто её в зоопарк не водил, на плечи не сажал. И открыться нельзя, по крайней мере – пока. Для девочки удар, а Лёшка, ежели узнает, – так вообще трагедия. Цепь случайностей, мексиканский сериал. А ведь если бы не Лёшка, то Николай так бы и не узнал никогда, что у него взрослая дочь. Странная штука жизнь – его отцовская ласка досталась чужому ребёнку, а не родному.