Выбор сталкера - стр. 32
Правда, был нож…
Он сунул руку в карман, достал тот самый, швейцарский, который разыскивал по всей квартире намедни. Ногтем поддел лезвие и снова поймал в импровизированное зеркальце отражение дверного проема.
Увиденное его немного успокоило: змея продолжала ползать снаружи, даже не помышляя о том, чтобы проникнуть внутрь. Однако, повернувшись к зеркальной поверхности лезвия мордой и поймав его взгляд, чудовище на всех парах понеслось к дверному проему.
Смычок спешно опустил нож вниз и медленно отступил от входа на пару шагов. Не слишком-то хотелось, чтобы тварь прямо с порога вонзила в него пылающие клыки. Однако секунды бежали, а чудовище все не появлялось.
Костя нахмурился. Неужели активность змеи как-то связана с зеркалами? Стоит их спрятать, и она теряет к нему всякий интерес. Возможно, лучше не экспериментировать и, пройдя здание насквозь, выбраться через дальнее окно?
Смычок медленно побрел вперед. Вслушиваясь в каждый шорох, он прикидывал, не стало ли шипение громче. Пройдя метра три, решил оглянуться – просто чтобы убедиться, что тварь его не преследует.
И, как назло, снова встретился с чудовищем взглядом.
В следующий миг тварь вновь рванула вперед, громко щелкая челюстями, прямо на застывшего Смычка, который в тот момент был бледней покойника. Мозг отказывался соображать, а тело – подчиняться. Он будто попал в кокон, сплетенный из первозданного ужаса, который держал так крепко, что вырваться из его плена, казалось, было попросту невозможно.
Змея уже скользила по ступенькам крыльца и явно не собиралась останавливаться.
Внезапно перед внутренним взором Смычка возник портрет Веры. Возник – и тут же стал трансформироваться. Менялись черты лица, форма носа, ушей, подбородка и скул, волосы, словно сошедший с ума хамелеон, окрашивались во все цвета радуги по очереди.
То, что получилось в итоге, заставило Костю зажмуриться.
Наверное, в тот момент это было единственное действие, на которое он вообще оказался способен.
Смычок стоял с закрытыми глазами, ожидая, что чудовище вот-вот вонзит в него могучие клыки. Страх, видимо, достигнув предельной отметки, превратился в смирение: раз суждено, значит, погибну Довольно неожиданная апатия, но, если вдуматься, вполне объяснимая.
Однако рвать его на части так и не начали. Осторожно приоткрыв один глаз, Смычок обнаружил, что змея преспокойно уползает из дома прочь. На всякий случай он попробовал пошевелить рукой, затем притопнул левой ногой. Оцепенение спало. Он вновь мог управлять собственным телом и, кажется, был еще вполне себе жив.