Выбор Шатеры - стр. 16
В Катаре говорят: как назвали – так и проживешь. Но я не согласна. Как и с тем, что мне на роду написано повторить жизнь своей пропащей мамаши. Мне кажется, человек вправе сам выбирать судьбу. Хотя вряд ли кто в Катаре с этим согласится.
Острые камни то и дело норовят выскользнуть из-под ног. Один неосторожный шаг – и окажешься в пропасти. Как же я ненавижу горы! Недаром их в народе прозвали Хребтом мертвецов. Каждый раз неизменно натыкаюсь здесь на обглоданный зверьем труп. Вот и сейчас, брезгливо морщась, отвожу взгляд от торчащей из-под глыбы снега наполовину съеденной руки. Судя по болтающемуся на кости массивному черному браслету – военнопленный каторжник. Видимо, попытался сбежать с императорских рудников. Глупец! От стражей Дэбэра не сбежишь. М-да… Не хотела бы я оказаться на месте этого несчастного. Не хотела бы…
Северный катарский ветер, как обычно, лютует. Обледенело все: промерзшая земля, горы, редкие деревья. Кажется, еще немного, и я сама покроюсь коркой льда. И это называется весна!
Зелень в горах Катара появляется лишь в середине лета, а пока разве что мох встретишь. Темно-зеленый. Многолетний. Или карликовые кустарники, тоскливо пробивающиеся сквозь многовековые скалы. В этом, пожалуй, и есть весь Катар. Здесь все, включая людей, живет не столько «благодаря», сколько «вопреки» суровой северной природе, то и дело норовящей похоронить живое под непролазными метровыми сугробами и толстой заветренной коркой льда.
Отдельными островками среди Северных гор выделяется ярко-зеленая хвойная тайга – часть Сумрачного леса. Она начинается метрах в пятнадцати от меня, но лично я туда ни ногой! Что я – дура? Опасное местечко, скажу я вам! Там запросто можно наткнуться на призраки-отголоски, которые неминуемо заманят тебя в чащу, где сведут с ума. Поэтому даже сейчас, опаздывая, я все равно не рискую идти к шахте через хвойные заросли, предпочитая более длинную, обледенелую горную тропку. Конечно, мало приятного пробираться по краю опасного ущелья, но уж лучше так, чем чокнуться в Сумрачном лесу.
С каждым шагом дышать все труднее. Чем выше в горы, тем более разряженным становится воздух. Уж поскорей бы спуститься к копям, там хоть и висит рудниковая пыль, но дышится все равно легче.
Небо пронзительно-синее. Ни облачка. Вот не везет, так не везет! Лучи звезды Сатаба – дневного светила Дария – безжалостно отражаются от ледяной корки, покрывающей, словно стеклянным панцирем, горы, заставляя глаза до боли слезиться. Лучше бы грели, чем ослепляли.
– Лысый драг! Лучше бы грели, чем ослепляли, – в который раз сказала я.