Выбор - стр. 9
Говорили мы о каких-то пустяках. Постепенно наша беседа начала замирать и уступать место более интересному времяпрепровождению. А потом… Потом было всё хорошо.
Я мог бы, конечно, рассказать и поподробнее, но не в моих привычках трепать языком о своих женщинах. Тем более о том, что больше всего понравилось той или иной из них в постели. Так что, если с воображением у вас всё в порядке, додумайте сами, что происходило в течение следующих часов. К тому же я и сам, честно говоря, не очень хорошо запомнил, что мы с ней тогда вытворяли.
Когда окружающий мир снова начал меня интересовать, я услышал мирное дыхание девушки рядом с собой. Её тёплое и ласковое тело прижималось к моему боку, голова лежала рядом на подушке, рука нежно скользила по моей груди.
– Ты спишь?.. – тихо прошептала Синтия.
Я не спал, но внутри ощущалась вселенская опустошающая лень. И я ничего не стал отвечать. Даже глаз не открыл. Пусть думает, что я сплю.
Синтия, наверное, именно так и подумала. Потому что мягкое шелковистое тепло под боком шевельнулось и исчезло. Я услышал шлёпанье босых ног по полу, потом что-то зашуршало и до меня донёсся слабый скрип, как будто Синтия уселась на стул. Чего это ей не лежится, подумал я и приоткрыл глаза.
Свет уличного фонаря падал прямо на стол, и хорошо освещал и его, и обнажённую фигуру Синтии на стуле. В руках у неё что-то было, какой-то предмет, напомнивший мне вначале небольшую книжечку. Девушка осторожно раскрыла её, и я с удивлением опознал в этой книжечке свой бумажник.
Ага, подумал я, это мы понимаем. И на душе у меня сделалось гнусно.
В бумажнике было около трёх тысяч франков – довольно крупная сумма для простой провинциальной продавщицы. А назавтра она, конечно же, сделает удивлённо-обиженные глазки, попробуй я только завести разговор на эту тему. Мне стало жаль её.
Синтия покопалась в бумажнике и выудила оттуда мой блокнотик. Даже, собственно говоря, и не блокнотик, а так – два десятка скреплённых между собой страничек. Да вы знаете, сами небось хоть раз в жизни покупали такие, за копейку в любом магазине. Маленькие, не больше спичечного коробка, разноцветные странички: пять синих, пять красных и так далее. Обычно в таких блокнотиках записывают то, что в любой момент может потерять актуальность. Тогда эта страничка выдёргивается и выбрасывается к чёртовой матери. Но…
Но я использовал этот блокнотик для НУЖНЫХ записей. Там у меня была очень важная информация, в частности: мой пароль для электронной почты, код доступа в ВЭС, координаты того парня, с которым я должен буду завтра встретиться и так далее. Может быть, вам покажется странным, что я не пользовался электронной записной книжкой, но я слишком хорошо знаю, что они собой представляют. И мне неплохо известно чувство растерянности и обречённости, охватывающее человека тогда, когда самые нужные ему записи вдруг оказываются недоступными или уничтоженными. Какой бы современной ни была электроника, бумага является более надёжным носителем информации. На неё не влияют севшие батарейки или программные выкидоны. Моя работа очень тесно связана с электроникой, и я прекрасно знаю, на что та порой бывает способна. Так что я предпочитал хранить самое необходимое в этом грошовом блокнотике, а не в дорогом электронном, который может подвести в самый неподходящий момент. В целях же соблюдения секретности достаточно было просто не бросать блокнотик там, где его могут увидеть посторонние. Кроме того, все записи были сделаны моим собственным шифром, разобраться в котором было под силу далеко не каждому. И уж, во всяком случае, не простой продавщице. И меня крайне изумило, когда Синтия подтянула к себе лист бумаги и карандаш, лежавшие на столе, и принялась аккуратно переписывать что-то из моего блокнотика. Выражение её лица в этот момент было такое сосредоточенное, что я не удержался и громко спросил: