Вяземская Голгофа - стр. 51
– На «ишачках» вам будет легче. – Томалевич выглядел жалко.
– Я знаю!
– Если встретите мессеров-110, не опасайтесь: им не справиться с «ишачками». Навязывает бой на высоте не более трех тысяч. Там у вас преимущество перед мессерами. Выше не поднимайтесь. И ещё. Если увидите 109-х – спасайтесь. Тимка, слышишь меня? Спасайтесь! Проведите разведку и отправляйтесь в квадрат 146.
Тимофей кивнул и принял рычаг на себя. Самолет начал разбег, когда начальник штаба ещё не соскочил с крыла. Ильин видел перед собой хвост Веры. Та начала разгоняться.
– Ишь ты, какая честь! Сам начальник штаба полка меня в последний путь провожает! Больше некому! Всех перебили! Ну что ж, теперь, значит, наш черед! – рычал Ильин, выводя «ишачка» на стартовую позицию. Следом за ним рулил Наметов. Вера уже начала разбег.
Они долго шли в горизонтальной плоскости, ориентируясь на хвост Веры. Солнце светило сзади. Впереди тяжелой массой темнела сплошная облачность. Тимофей обеспокоенно посматривал тударипоминая их первые штурмовки на покойных ТБ-3. Ах, как умеют немцы выныривать из облаков! Как искусно выходят они на дистанцию огня, прикрываясь низкой облачностью! Для них будто и не существует нелетной погоды! Тимофей смотрел по сторонам, не забывая делать отметки на карте в тех местах, где их пытались прищучить зенитки. Вера вела звено на предельной скорости курсом на юго-запад. Сейчас их целью была железная дорога, соединявшая Торжок со Ржевом. Далее эта ветка уходила на запад, в сторону Великих Лук. Тимофей помнил и об отдельном, специально предназначенном ему, задании: осмотреть болота в районе среднего течения реки Света. Это около двухсот километров на юго-запад. После проведения ближней разведки он оставит Веру и Наметова. Запас топлива в их баках невелик, не то что у него. Ильин краем уха слышал, что, по данным разведки, именно в районе реки Света среди обширных болот, обороняется большая, численностью не менее дивизии, группировка окруженцев. Ему предстоит дальняя и опасная экскурсия в полном одиночестве над территорией, занимаемой противником.
Но пока он – ведомый, непослушный, своевольный, но – ведомый. Тимофей отодвигает крышку фонаря кабины. Ему душно в замкнутом пространстве, скучно в одиночестве. Многолетняя привычка летать на большом самолете, чувствовать рядом плечо второго пилота – Генкино плечо – слышать свист ветра в ушах, чуять запах неба и бензинового выхлопа, смотреть на медленно плывущую внизу землю делала «ишачок» неуютным. Некому передоверить управление, некогда любоваться видами, не с кем словом перекинуться. За всё один в ответе. Земля несется внизу, убегает под крылья. Где враг? Где свои? Любопытство заставляет Тимофея снизиться, сбросить скорость. Под ним, сколько видит глаз, пустынные просторы болот; по пятнам водной глади скачут солнечные зайчики. Кое-где вода так чиста, что Тимофей видит в ней отражение быстрых крыл. На болоте полно островов – больших и малых, поросших высокими деревами и низенькой чахлядью. Под крыло убегают мертвые, убитые болотной гнилью леса – частоколы белых и серых стволов, голые ветки, а под ними всё та же блестящая мертвая гладь. А потом снова островки, перемежаемые коварным, подернутым изумрудной ряской пространством. На одном из них среди высоких елей, примостилось немаленькое сооружение под дерновой крышей. Низкая изгородь, свежевскопанный огородишко, надворные постройки, на краю островка – банька. Что это – или почудилось? – не дымок ли над кровлей? Тимофей ушел влево, спускаясь ещё ниже, к самым вершинам елей. Он снова и снова проходил над заветным островком, пока наконец не рассмотрел всё: и высокий дровник, и амбар на высоких ножках, так похожий на избушку Бабы-яги из иллюстрированных детских книг. Дымок над банькой действительно вился, но людей Тимофей так и не смог узреть.