Вяземская Голгофа - стр. 2
– Лед в заливе взломали, – проговорил Генка. – Посмотри, командир. Вода чистая, будто оттепель настала…
– Заткнись! – прошипел Тимофей.
– Наверное, вся рыба в округе всплыла, – не унимался Генка. – Как же так? Стоит мать его монашью. Стоит как ни в чем не бывало! Будто мы беспартейные! Будто не учила нас советская власть вражью силу бомбить.
Наградило же командование соратничками! Одни имена чего стоят! Анатолий Афиногенович и Геннадий Вениаминович! Характеры подобны именам, такие же заковыристые, сложные, неудобоваримые. Вон Афиногенович снова просунул личико в дверь, смотрит на товарищей, не налюбуется, шевелит усами, ехидничает.
Тимофей сбросил скорость, снизился до ста метров, ещё раз прошел над крестами, едва не задев стойками шасси золоченые маковки, с удовольствием представляя себе смятение и ужас чернецов. Наверное, валяются в пыли, уткнувшись сизыми носами в половые щели… Наверное, ползают в монастырских погребах, наливнись брагой, полируют рясами плесневелые половицы, наслаждаются ароматами мышиных отходов, уповают на любимого Боженьку. Тимофей кружил над островом, созерцая результаты тяжелых трудов: вывороченные стволы, дымящий, занявшийся еле живым огнем подлесок. При малой скорости на бреющем полете можно рассмотреть всё. Вот плети обнаженных корней торчат, будто простертые в мольбе руки окоченевших мертвецов. Вот наполовину ушедший под воду, развороченный прямым попаданием причал. Вот перевернутые вверх днищами лодки, похожие на трупы огромных рыбин. Вот изрытый воронками высокий берег. Вот дымящиеся руины деревянных домишек. Над вселенским разорением, высоко в сером небе вознеслись яркие, голубые цветки храмовых куполов, торжествуя победу над смертью.
– Не всё впустую… – прокричал Генка, но Тимофей не хотел слушать его.
Внизу, за голыми кронами яблонь, за высоким забором, там, где крутая тропка стекала по камням к воде залива, тихо тарахтел мотор ботика. Братия грузилась на судно в страшной спешке. Накануне, поздним вечером, на центральную усадьбу монастыря прибыли насельники дальних скитов.
– Не убоишься демонских прикосновений?
Фадей осторожно перемешивал толстой щепкой вар в чугунном котелке.
– Что молчишь? – настаивал отец Гордий.
– Видишь, отче, яблонька от бомбежки пострадала. Ветки обломаны, но то небольшая беда. А вот кора посечена осколками – это плохо. Буду её врачевать и надеяться, что по весне расцветет.
– Антихристы жизни могут лишить. Или хуже того – повелят от веры отречься. Слышал я, в России наших братьев лишают всех прав, если те от веры не отрекаются.