Вяземская Голгофа - стр. 18

– Ещё! Ну же! – настаивает девчонка.

– Больше нельзя. Патронов нет, – Тимофей застегивает кобуру.

Сени пахнут семейным уютом. В углу, под вешалкой – груда обуви. Сапоги, туфли ботинки. Девчонка разувается, кидает свои туфлишки в кучу. Тимофей стягивает сапоги.

– Все уже спят, но мы будем пить чай. Ведь у Наметовых не напились, – шепчет она.

Не напились? Тимофей смеется. Уж он-то напился вдосталь. Налился горечью да болью с девчачьим сидром пополам.

Почти всё пространство кухоньки занимает большая беленая печь. На ней, за ситцевой занавеской, кто-то громко сопит.

– Кто там? – спрашивает Тимофей.

– Это один несчастный человек, – отвечает девчонка. – Мама приютила его. В теплое время года он живет в летней кухне. Но сейчас ещё бывает холодно ночами и он спит на печи.

– Да кто ж таков?

– Инвалид Гражданской войны. Старик.

Девчушка оглядывает кухоньку. Ищет подходящую посуду, находит лишь стаканы да чашку с отбитой ручкой. Сейчас ради него выставит лучший сервиз. Добрая. Экие забавные у неё кудряшки, а личико серьезное. Глаза блестят. Пожалуй, хороши эти глаза, но не такие глубокие, как у Веры. Эх, потонул он в омуте! Неужто навек пропал? Ах, Вера, хоть бы раз за весь вечер посмотрела ласково. Хоть бы заговорила! О чем угодно! Так нет же! Муж явился! Герой! А он, Тимофей, разве не герой? Из-за занавески вылезло косое суконное рыло. Мужик ли баба – не разберешь.

– Ты кто? – устало спросил Тимофей.

– Это ты кто, – отозвалось рыло. – Таскается всякая шваль по чужим кухням. Спать мешает.

Тимофей крякнул. Сунул в рыло кулаком, оно убралось за занавеску. Нашел на подоконнике недопитую поллитровку. Допил. Стало немного легче.

Из комнат прибежала, звеня посудой, девчушка. Зарозовела, глазки блестят пуще прежнего. Спрашивает смущенно:

– Ничего, что старая заварка?

Эх, придется ещё и чай пить!

– А давай притворимся, что мы любим друг друга? – смеется Тимофей.

– Как это? – она в смятении.

Чашка вырывается из её рук. Тимофей ловким движением ловит её, не дает упасть на пол.

– А так. Я тебя научу. Ты ведь не делала такого никогда раньше?

Девчушка действительно такого раньше никогда не делала. Она колеблется. Схватка страха и решимости. Ах, как это знакомо Тимофею! Да она, пожалуй, чем-то похожа на него. Смелая! Но косится на печь, стесняется. Это нормально.

– Оно не помешает нам, – шепчет Тимофей ей на ухо.

Девчонка пахнет сидром и наметовским студнем. Тимофей смеется. Как забавно! Она и целоваться-то не умеет.

– Разомкни губы, – шепчет он.

Она послушна, податлива, но очень уж неопытна. Тимофею хочется позвать Веру. Хочется крикнуть: