Вы друг друга стоите - стр. 27
– А ты не думаешь, что мне захотелось бы поучаствовать в выборе цветов для нашей свадьбы? – отвечаю я. – А тебе самому? Разве тебе право голоса не нужно?
Николас непонимающе моргает. В глазах прячется какое-то чувство, я пытаюсь разобрать какое, но он наклоняет голову под другим углом, и оно исчезает.
– Все уже решено. Она выбрала гвоздики, раз ты возражала против роз, причем настолько категорично, что даже смешно. Или ты думаешь, что еще не поздно все изменить? Подумай хорошенько, Наоми. Ты хочешь от чего-нибудь отказаться?
– И что ты хочешь этим сказать?
– А ты как думаешь, что я хочу сказать?
Прищурившись, я смотрю на него.
– Ты предлагаешь, чтобы я отказалась от гвоздик, хотя сам только что прямым текстом сказал, что их уже заказали?
– Может, я говорил вовсе не о гвоздиках.
Я резко выпрямляюсь и выдерживаю его взгляд, вновь замечая то чувство в глазах. И тогда я понимаю.
Он делает все, чтобы я сорвалась в пропасть, подсовывая под удерживающий меня канат острые камни.
– Да?
Николас дергает плечом.
– Мы можем поговорить о чем угодно. Что скажешь, Наоми? Тебя что-то беспокоит?
Он терпеливо ждет ответа, но я могу только молча таращиться на него. Разум несется со скоростью миллиарда километров в час, перепрыгивая от прозрения к прозрению. Не могу поверить, что была такой слепой.
Все это время я думала, что за ниточки дергает миссис Роуз, но это был Николас, он использовал суперсилу своей матери скрести по нервам, точно ногтями по грифельной доске, чтобы довести меня до такого состояния, когда я сама отменю свадьбу. Это я буду чокнутой бывшей, разорвавшей помолвку, причиной и виной заоблачных трат на предсвадебные вечеринки и саму пышную свадьбу. Все будут жалеть его из-за того, что ему пришлось пережить, бедному, брошенному у алтаря.
Так и вижу его, говорящего с высоко вздернутым подбородком: «Я просто хотел, чтобы она была счастлива». Целый сад Роузов испустит умиленный вздох, удивляясь, как в такой чудовищной ситуации можно так владеть собой – и ангел бы не смог! А он сморщится, вспомнит, как когда-то на дороге его подрезал грузовик, и выдавит скупую слезу.
На один миг я вижу всю ситуацию его глазами. Если все это отменю я, он будет притворяться страдающим мучеником как минимум год. Целый год Дебора не будет ездить ему по ушам, требуя внуков, потому что «рана еще слишком свежа». Все вокруг в лепешку разобьются, чтобы угодить ему.
А если помолвку разорвет он, то ангелом с крылышками окажусь я. Никто не станет меня винить, никто не назовет обманщицей, а посочувствует. Они будут повторять: «Как он мог тебя отпустить?» и «Если тебе нужно будет с кем-то поговорить, я рядом».