Вверх по реке времени. Российские школьники об истории XX века. Сборник работ стипендиатов Фонда Михаила Прохорова – лауреатов Всероссийского исторического конкурса старшеклассников «Человек в истории. Россия – XX век» - стр. 43
Все перечисленные люди были не только земляками. Их связывал завод, на котором они трудились, а также родственные связи и старообрядческие (как правило, беспоповские) корни.
Если попытаться создать портрет моряка-балтийца начала XX века, то надо представить себе, чем же для них был город Кронштадт?
Федор Раскольников, бывший мичман Российского флота, пишет о городе: «Прежде всего, Кронштадт – это военная крепость, защищающая подступы к Питеру с моря, и вместе с тем главная тыловая база Балтийского флота. В Кронштадте с давних пор были сосредоточены различные специальные школы, эти своего рода факультеты матросского университета. Если, с одной стороны, Кронштадт исполнял культурную миссию, то, с другой стороны, он был и тюрьмой. Уже один внешний вид города производил мрачное, угнетающее впечатление. Это какая-то сплошная, убийственно однообразная казарма. И в самом деле, едва ли где людям приходилось столько страдать, как в Кронштадте…»
Совсем иное находим у Савватеева. «Идя по заливу, – записал он свои первые впечатления в феврале 1898 года, – мы увидели впереди себя родной город моряков. Порт Кронштадтский. Резиденция Балтийского флота. Остров Котлин. Слева торчали многочисленные мачты разоруженных военных и коммерческих судов. Вступили в город. Он показался маленьким, светленьким, простым. В нем почувствовал я себя, как дома…».
Так уже с первых шагов по городу у Савватеева возникло чувство принадлежности к этому месту, в дальнейшем оно только крепло. Особенно остро эта близость с городом переживалась во время возвращения из плавания. В такие минуты Савватеев, подобно многим другим морякам, испытывал душевное волнение. Так при возвращении из своей второй кампании он записал:
«Отряд час за часом оставлял острова и маяки,
двигался по спокойному морю. Матросы
на все смотрели, запечатлевая все в памяти своей.
Иные много раз проходили здесь и дням[и] и ночам[и],
иногда и[в] бурную погоду бушующего моря…
Отряд завидел Кронштадт…».
Молодых матросов Кронштадт сразу же поражал своей вольницей: «Улицы нас удивляли. Ни шумом, ни движением, ни постройками… В этом городе больше всего виднелись матросы, идущие и едущие на извозчиках. Попадались матросы, идущие в обнимку. Шатались, пели песни… Стоявшие на посту городовые не унимали их. Встречались и офицеры. Матросы им козыряли мало-мало и ладно, не так как в Петербурге солдаты, которые тянулись перед своим начальством…»
Если кто-то был свободен от вахты и других работ, то обязательно уходил гулять в город. Тут достаточно было только поставить в известность дежурного. Присутствие матросов в городе особенно чувствовалось в праздничные дни. После первого же проведенного в городе праздника Николай записал: «Матросы в нем вели себя по-домашнему – мало отдавали чести армейским офицерам, выпивали, ездили на извозчиках. Улицы Павловская, Господская, Екатерининская, Посадская и Козье болото ими были наводнены. Многие на Козьем болоте торговали».