Вурдалакам нет места в раю - стр. 24
И он двинулся к краю села, голося и рыча на перепуганную деревенщину, боязливо выглядывающую из окон.
Одинокая изба колдуна виднелась на отшибе, на лысом холме, хребет которого возвышался над конопляным полем.
Мертвый Дедослав лежал на широкой лавке у дальней стены. Догорающий свечной огарок торчал поверх сложенных на груди ладоней. Его пламя отбрасывало пляшущую тень на неподвижное лицо, как будто натертое воском. В горнице, уже прибранной после убийственного беспорядка, было пустынно. Скрип половиц резал слух среди ночной тишины.
Горихвост подошел к деду и тихонько погладил его ладони. Пламя свечи колыхнулось, ребристая тень на стене подскочила, как человек, превращающийся в неведомого зверя. Горихвост смущенно отвернулся, чтобы не дышать на мертвого водочным перегаром. Ему стало неловко за то, что он явился к покойнику пьяным.
Навалившись, он столкнул с места старинный сундук, стоящий в углу. Скрежет и грохот ударили в уши, вспугнув ворону, упорхнувшую с чердака. Под сундуком обнаружилась деревянная крышка лаза с железным кольцом. Там, в земляном подвале, скрывался погреб, в глубинах которого был устроен ледник. Кучи снега в углах не таяли даже в разгар лета – Горихост еще помнил, что дед хранил там свежее мясо и молоко.
Он распахнул крышку погреба и стащил тело Дедослава на лед.
– Полежи пока тут, – бормотал Горихвост, засыпая мертвеца снегом и ледяным крошевом. – Одни боги знают, когда этим олухам придет в голову сложить тебе настоящую краду. Если их не надоумить, то могут и не догадаться. Я бы сам сделал, как ты учил меня в детстве. Но кто мне позволит?
Стылая влага подпола пробирала до костей. Горихвост быстро озяб и поспешил выбраться наружу. За стенами горницы завывал ночной ветер, но тут было заметно теплее. Лестница на чердак обветшала настолько, что деревянные ступени под ногами грозили в любой миг обломиться. Горихвост вскарабкался под наклонные своды крыши и принялся шарить ладонями по сторонам.
Если бы не острое зрение, которым наградил его лес, то в этой кромешной тьме трудно было бы что-то разглядеть. Пришлось зажечь факел, обмотанный тряпкой и смоченный в горючей смоле.
На чердаке никто и не думал убираться – тут все оставалось перевернуто вверх дном, как будто неизвестный злодей отчаянно что-то искал. Старинный поставец валялся на боку, беспомощно задрав пару сломанных ножек, а ветхий сундук разевал крышку-пасть, будто голодный зверь, вознамерившийся заглотить добычу. Даже пауки не шевелились в порванной паутине, ошметки которой густыми нитями свисали с потолка.