Вуаль из солнечных лучей - стр. 27
– Узнаю стиль Сергея Васильевича, – пробормотала Амалия. – Не указания, а именно указивки… Что было дальше?
– Дальше, сударыня, я откланялся и ушел. По правде говоря, оказавшись за дверью, я вздохнул с облегчением. Не сочтите за дерзость, но…
– Я вполне вас понимаю, – успокоила собеседника Амалия. – Когда господин Осетров известил вас, что вы должны будете сопровождать Сергея Васильевича на Северный вокзал, вы, вероятно, не испытали особого восторга?
– Боюсь, что нет.
– Каким вам показался Сергей Васильевич в вашу вторую встречу?
– Таким же, как и в первую. Он абсолютно не производил впечатления человека, который чего-то опасается или боится. Я имел несчастье сказать ему, что мне нравится Париж и я нахожу Эйфелеву башню смелым творением. Сергей Васильевич возразил, что Париж – та же деревня и что значение Эйфелевой башни – отвлекать людей от их забот. По-моему, ему просто нравилось мне противоречить. Не думаю, чтобы он воспринимал меня всерьез.
Как Осетров охарактеризовал Елагина – трезвомыслящий? Действительно, весьма трезвомыслящий молодой человек. Амалия взглянула на собеседника с невольным одобрением.
– Вы ехали в наемном экипаже? – спросила она.
– Да.
– У вас не возникло впечатления, что за вами кто-то следил?
– Нет.
– А у Сергея Васильевича?
– По-моему, нет. Я хочу сказать, если бы он заметил слежку, он бы насторожился, верно? И я бы это заметил.
– Но вы ничего не заметили?
– Нет. По-моему, он был рад, что вскоре вернется в Петербург. И он выглядел и вел себя абсолютно естественно.
Амалия задумалась, машинально мешая ложечкой остывший чай. Ну и что такого особенного она узнала, настояв на беседе с Елагиным? Что Осетров был недоволен, что он прислал Сергею Васильевичу резкое письмо и что Виктор Иванович не заметил абсолютно ничего подозрительного или угрожающего.
– Вы остались на перроне до отхода поезда? – спросила она.
– Согласно полученным мной от господина Осетрова инструкциям. Я ведь должен был убедиться, что господин Ломов… э… словом, что ему не взбредет в голову покинуть поезд.
– Скажите, Виктор Иванович, вы хорошо видели его вагон?
– Разумеется. Я остался стоять возле него.
– Скажите, когда прозвучал сигнал к отправлению и состав тронулся, кто-нибудь пытался вскочить в поезд?
– Нет.
– Вы уверены? Может быть, кто-то пытался запрыгнуть не в вагон Ломова, а в другой…
– Нет, госпожа баронесса. Я бы заметил, если бы что-то такое имело место. Но никто не пытался догнать поезд.
– То есть все было как обычно: последний свисток, паровоз тяжело трогается с места, набирает скорость, вагоны плывут мимо вас…