Вторжение: Взгляд из России. Чехословакия, август 1968 - стр. 5

Для «поколения оттепели» в нем места не было. Но осознало оно это не сразу. Прощальным жестом хрущевской политики в области культуры стал суд над Иосифом Бродским; освобождение поэта из ссылки в сентябре 1965 казалось обнадеживающим предзнаменованием, но в этом же сентябре арестовали Андрея Синявского и Юлия Даниэля – двух московских литераторов, опубликовавших за границей под псевдонимами несколько своих рассказов и повестей.

Однако «поколение оттепели» не сдавалось. Более того, оно нашло в себе силы для неожиданного и невиданного в советских условиях сопротивления. 5 декабря 1965 на Пушкинской площади в Москве впервые за много десятилетий люди, хотя и под подчеркнуто лояльными лозунгами, публично выступили в защиту арестованных писателей. Тогда же появились первые петиции. Это еще не было «диссидентским движением»: это была всего лишь небольшая группа людей, не желавших, чтобы у них отнимали жалкие остатки недавно приобретенной свободы. Притеснения, тотальный контроль и бесчеловечность – вот то главное, что их мучило и что они в первую очередь ставили в упрек советскому режиму.

Именно тогда, наверное, и были заложены основы для будущей горячей симпатии «детей Живаго» к Пражской весне. В январе 1968-го, после того как Александр Дубчек возглавил Коммунистическую партию Чехословакии, «оттепель», замороженная в СССР, продолжилась в Чехословакии. Советская либеральная интеллигенция практически сразу же начала внимательно следить за тем, что происходит в Праге; это ее и интересовало, и подбадривало. «“Социализм с человеческим лицом”, эта необычная формулировка била прямо в яблочко! Она была меткой, именно это мы тоже чувствовали и этого хотели добиться». Так описывает неравнодушное отношение к событиям в Чехословакии Людмила Алексеева. В течение нескольких последних месяцев перед вторжением Пражская весна была в фокусе внимания либеральной советской интеллигенции. Это было последнее дуновение надежды (и, быть может, предчувствие конца), за которым наступило горькое разочарование и осознание того, что «у социализма не может быть человеческого лица» (Людмила Алексеева).

Именно краткий период восхищения Пражской весной внутри СССР, размышления и воспоминания современников о событиях 1968 года в Чехословакии, их реакция на вторжение явились главной темой этой книги. Для полноты картины мы включили сюда и воспоминания тех советских граждан, кто подобного восхищения не испытывал – как тех, которые с годами переменили свое отношение к Пражской весне, так и тех, кто остался при своих тогдашних взглядах (см., например, интервью с генерал-майором Павлом Косенко). Мы постарались опросить и собрать под одной обложкой интервью с широким спектром респондентов – солдат, участвовавших во вторжении (Борис Шмелев), их командиров (Павел Косенко, Эдуард Воробьев), журналистов, наблюдавших Пражскую весну непосредственно (Владлен Кривошеев, Владимир Лукин), советских диссидентов (Людмила Алексеева, Наталья Горбаневская, Арсений Рогинский). В книге представлены и те, кого можно было бы отнести к так называемому «молчаливому большинству», то есть к обычным советским гражданам; к таким материалам относятся фрагменты дневников Эльвиры Филипович. Разумеется, наш сборник не претендует на полноту представления всех взглядов на события 1968-го, бытовавших в советском обществе тогда и бытующих в российском обществе теперь.