Вторжение (сборник) - стр. 51
– Не слишком ли много совпадений?
– Знаешь, если подсчитать, сколько совпадений понадобилось, чтобы любой из нас появился на свет, получится, что мы вообще не можем существовать.
– А кому и зачем, по-твоему, нужна такая мистификация? Денег он не просил. Версия насчет «обелить путчистов» не катит. Зелинцев их, собственно, и не обеляет, лишь говорит, что подтолкнул их к тому, чего они и сами хотели. И что Союз был нужен лишь для того, чтобы окончательно надорвать пуп в гонке с Америкой, но заставить ее эту гонку вести.
– Ну а зачем всякие идиоты звонят о якобы подложенных бомбах? Чтобы сидеть потом дома, читать о своей проделке в газете и прикалываться, сколько народу напугал.
– Тот мужик на прыщавого недоумка не походил.
– Мужики тоже разные бывают… А вообще – знаю. Какой-нибудь оголодавший инженер, работающий на космос и оборонку, решил таким образом вернуть престиж и финансирование своей отрасли. Не, серьезно. По-моему, идея достаточно безумная, чтобы быть гениальной.
– Все может быть, конечно…
Меня осенила еще одна мысль:
– А самого Зелинцева ты искать не пробовал? ФИО известны, год рождения тоже…
– Пробовал.
– Ну и? – я приготовился к очередной реплике «не нашел, но это ничего не доказывает – раз он работал в секретном отделе…»
– Нашел. Только без толку. Застрелился он. Тогда же, в сентябре 91-го. Я пытался что-нибудь у его вдовы узнать, но она не захотела разговаривать. Удалось его бывшую соседку найти, бабулька оказалась словоохотливой, но сам понимаешь, он с ней служебными секретами не делился…
– Но он хоть был кэгэбэшником?
– Не знаю. Бабулька утверждает, что был, но если бы я спросил, был ли он американским шпионом, она бы и с этим согласилась. Однако, стрелялся он явно не из пальца, и это о чем-то да говорит.
– Помимо жены и соседки, о Зелинцеве и его самоубийстве могли знать и другие люди. И кто-то из них мог сыграть роль следователя.
– Мог.
– Но ты так не думаешь?
– Я не знаю.
– Ну хорошо, – сказал я, – а почему ты не стал печатать материал сейчас?
– Так ведь я сейчас в том же положении, в котором был следователь, когда пришел ко мне. Он знал, что кассета записана до октябрьских событий, но не мог это доказать. Я знаю, что она записана до взрывов домов и победы над Милошевичем, но не могу это доказать. Какой-нибудь совсем дешевый таблоид ухватился бы и за такой материал, но… ты сам слышал, что сказал на сей счет Зелинцев.
– А зачем ты отдал кассету мне?
– Ну я ж говорю – можешь сделать из этого фантастический рассказ.
– Ты думаешь, ему поверят больше, чем статье в таблоиде?