Второй расцвет Ануриса. Книга первая - стр. 74
Эзарил, до того не отрывавший глаз от моего лица, перевёл взгляд на бочонок, призадумался ненадолго и решительно уселся на него верхом.
– О чём ты хотел узнать, Босорг? – спросил он коротко.
Мне очень захотелось крикнуть, что обо всём, но я вовремя придержал коней.
– До твоего прихода, мы обсуждали с ир-Земахом степень опасности различных видов нечисти, но раз ты сам выразил желание помочь мне побороть моё невежество, не мог бы ты рассказать о эльфах?
– Что конкретно ты хочешь узнать? – охотник подозрительно сощурился.
– Да брось, Эзарил, я не пытаюсь выведывать у тебя секреты твоего народа, – попытался я снизить недоверие эльфа. – Почти всю жизнь я провёл в отрыве от цивилизации и мне приходилось довольствоваться о вас только слухами и досужими домыслами. У меня просто не было возможности получить правдивую и не окрашенную негативом информацию о вашей расе? Ты первый эльф, которого я вижу лично. Мне интересно всё, что ты посчитаешь возможным мне рассказать, и обещаю не настаивать на том, что ты рассказывать не захочешь.
Эзарил помолчал ещё минуту, вздохнул и начал говорить. Он говорил долго. Иногда он замолкал, и тогда я задавал ему особенно интересующие меня вопросы. Эльф внимательно слушал и продолжал рассказ. Он говорил охотно и с удовольствием, лишь пару раз сославшись на внутренние секреты, и было заметно, как ему непросто даётся ежедневная необходимость постоянно корчить из себя молчаливого, брутального и сурового воина. По-видимому, ему уже давно хотелось с кем-нибудь просто поболтать ни о чём, а среди людей он вынужден был поддерживать репутацию. А вот в разговоре именно со мной он почему-то решил немного приоткрыться. Не знаю почему, я не психолог. Может он посчитал, что я точно так же одинок среди людей, как и он сам, и не буду ни с кем откровенничать о нём. Или надеялся, что мне просто-напросто не долго осталось, и по прибытии меня казнят, например, и я не успею ничего выболтать. Сложно сказать, но проговорили мы с ним часа четыре, и всё это время я старался изо всех сил запомнить, как можно больше из эльфийских откровений. Ибо информация эта была просто фантастическая.
Исходя из его слов, эльфы проживали к северо-востоку отсюда, за Порубежными горами в громадном лесу под названием Эльфиоран. Главной богиней у них считалась Немайниль – богиня лесов и вообще всех растений, а по совместительству – богиня Воды. Формой правления являлась наследственная монархия, а если точнее – матриархат. То есть, руководила ими королева, и помогал ей в этом синклит, состоящий из представителей десяти самых достойных кланов. Ответ на вопрос, почему именно королева, а не король, заставил меня разинуть рот в немом изумлении. Всё дело заключалось в физиологических особенностях их представительниц прекрасного пола. Эльфы (в смысле – мужчины) представляли собой, как я и предположил сразу, истинных хищников, а вот их дам можно было без всякой натяжки назвать строгими вегетарианками. И на этом отличия не заканчивались. Каждая эльфийка на протяжении всей своей жизни находилась в некой симбиотической связи с конкретным деревом определённой породы. В день, когда у эльфийки рождалась девочка, она высаживала семя данного дерева, которое начинало быстро расти и уже через год составляло больше обхвата в толщину. Дополнительно дерево выращивало дупло, в которое помещался годовалый ребёнок. С этих пор жизнь маленькой эльфийки навсегда связывалась с деревом. Разумеется, она не сидела всю жизнь в дупле. Женщины принимали активное участие в жизни общества, занимались наукой, медициной, культурой и образованием молодёжи. То есть имели все возможности приложить свои усилия практически в любой сфере деятельности, с одним ограничением – они не могли сменить место жительства и были вынуждены проводить в своём дереве хотя бы каждую вторую ночь. В случае, если эльфийка по какой-то причине отклонялась от данного порядка вещей, у неё уже на третий-пятый день начинался прогрессирующий упадок сил и далее по нарастающей: нарушение обмена веществ, интоксикация организма, отказ внутренних органов и через две недели она умирала. Через месяц после её смерти засыхало и дерево. Если же первым погибало дерево, не важно по какой причине, то у его хозяйки так же оставались максимум две недели жизни. Без вариантов. Каким образом мог появиться такой странный симбиоз, я не имел ни малейшего понятия, но факт оставался фактом. Видимо имел место какой-то своеобразный взаимообмен биоэнергетикой. А может быть и не только он. Здесь Эзарил в подробности углубляться не стал. Но в этой бочке дёгтя была и ложка мёда – организм эльфийки не старился до тех пор, пока было живо дерево, а деревья данного вида меньше пятисот лет не жили в принципе. Королевские же подвиды легко дотягивали до тысячи и более. При всём, при этом мужчины – эльфы очень редко, когда могли дожить до двухсот лет.