Второй ошибки не будет - стр. 32
План, конечно, утопический, но ради восстановления репутации стоит рискнуть.
Вернувшись домой, она сделала генеральную уборку, вылизала до блеска плиту и сковородки, надеясь, что это существенно повысит шансы на субсидию, а после для гарантии взяла бидон и банку под сметану и отправилась в гастроном. Пока стояла в очереди, репетировала разговор и продумывала доводы, способные убедить маму, что форма нужна не из дурацкой прихоти, а по-настоящему. Достойных аргументов не нашлось, и Ксюша решила уповать на «ну пожалуйста-пожалуйста», но, войдя в квартиру и увидев лица мамы с бабушкой, сразу поняла, что о новой форме нет смысла даже заикаться.
Замогильным голосом мама сообщила, что звонил человек, который представился следователем и хочет поговорить с Ксюшей насчет аварии, а бабушка заметила, что до сих пор их семья не имела ничего общего с правоохранительными органами и что подобная бойкость девушку не красит. Они хотели бы оградить Ксюшу от этого ужасного опыта, но следователь был очень настойчив. Одна надежда, что Ксюша наконец поймет – никогда не нужно лезть, куда тебя не просят.
Ноябрь
Федор лежал на кровати поверх покрывала и смотрел, как за окном льет черный ноябрьский дождь, мелкий, скучный и безнадежный. Солнце давно зашло и опустились сумерки, тяжелые, как асфальт. Стемнело, но он не зажигал света. Так, в сумраке, среди неясных очертаний, легче было предаваться самому бесполезному занятию на свете – представлять то, что могло бы быть.
Он думал, что сейчас животик у Глаши уже стал бы немножко заметен, и он бы подолгу держал на нем ладонь, в ожидании, пока малыш шевельнется, и они гадали бы, кто там, мальчик или девочка, и спорили, как назвать.
На глаза накипали едкие слезы, и тут же в голову непрошеными вторгались мысли о том, как меняется человеческое тело после смерти. Федор гнал их от себя, но ужасные видения вновь и вновь вставали перед глазами.
Дверь спальни слегка приоткрылась.
– Федор, ты не спишь? – тихонько спросила Татьяна.
– Нет.
– Как ты себя чувствуешь? Может, что-нибудь принести?
Он сел, зажег свет и сказал, что с ним все в порядке.
Жена тихонько подошла и села на край кровати. Федор прикрыл глаза и почувствовал на своем плече легкое прикосновение ее руки.
– Ты все-таки скажи, если я чем-то могу помочь, – негромко проговорила Татьяна.
– Да чем тут поможешь…
– Ну да. Время только если, и то навряд.
– Ты прости меня, Таня, что так вышло.
В неверном свете уличного фонаря Федору показалось, что она улыбается.
– Не за что прощать. Я не сержусь на тебя, Федя.
– Правда?