Второй круг - стр. 1

Ирина места себе не находила, мотаясь из угла в угол в отдельном боксе Веселоградской инфекционной больницы. Сравнение её с тигрицей было бы некорректным, но, тем не менее, злость захлёстывала женщину с головой. Её уже предупредили, что выйти отсюда она сможет только в случае отрицательного результата теста на короновирус, который будет готов в лучшем случае завтра.

Никакие доводы, казавшиеся ей весомыми, никто не слушал, а попытка дать взятку охраннику, чтобы он «не заметил» её ухода, закончились изоляцией в этом самом боксе, в котором из мебели была лишь койка, да унитаз с раковиной.

Ситуация казалась безвыходной и давила на психику Ирины со страшной силой. Ни о чём таком она и подозревать не могла, отправляясь в Германию на день рождения дочери. Короновирус буйствовал тогда только в Китае. Многие его всерьёз не принимали, памятуя ложную тревогу со свиным и птичьим гриппом. Однако вскоре он выбрался за пределы Поднебесной. Единичные случаи появились и в Германии.

Ирина большого значения этому не придавала, даже планировала после общения с дочерью на несколько дней съездить во Францию к другу по интернет-переписке, на чём тот очень настаивал. Загадывать боялась, но в глубине души мечтала: а вдруг? Она же не старая ещё. В свои сорок пять сохранила спортивную фигурку.

Лицо вполне обходилось без пластики. А карие, широко открытые глаза вполне его украшали. Можно и попытаться устроить свою судьбу. Во всяком случае, их виртуальные отношения с Борисом, внуком русских эмигрантов первой волны, позволяли на это надеяться. Во всяком случае, родители Бориса, по его словам, были бы рады русской снохе.

Все планы разом перечеркнул телефонный звонок из Веселограда. Звонила Галка Карабалина, жившая по соседству с отцом нашей героини, Александром Петровичем. Ирина договорилась на время отъезда с Галей, чтобы та присматривала за стариком. Семьдесят три года – это немного, но и не мало. Он хоть и бодрился, но сильно сдал после смерти жены в прошлом году.

– Теперь мы с Альцгеймером неразлучные друзья, – шутил он. К сожалению, в этой шутке была большая доля правды. Ирина понимала, что вскоре придётся ей перебираться в квартиру к отцу на постоянное жительство, иначе трудно ему одному. Но поначалу решила съездить к дочери. Двадцать пять лет, юбилей всё-таки, да и внучку пора посмотреть – ей уже второй годик пошёл.

– Езжай, конечно – бодрым голосом наставлял её отец, – Я ещё ого-го! Ирина забила отцовский холодильник полуфабрикатами. Гале оставалось навещать подопечного хотя бы через день, помогать ему в приготовлении пищи. И вот через неделю она сообщает странные вещи:

– Ира! Я не могу к Александру Петровичу попасть.

– Как так? Я ж тебе ключ оставила.

– Кто-то поменял вставку замка на входной двери.

– Да такого просто быть не может!

– Я сама в шоке, но это так.

– И ты никого постороннего у дверей не замечала?

– Да заменить вставку за несколько минут можно, я ж не сижу дома безвылазно.

– А в полицию ты не обращалась?

– Разговаривала с участковым. Он просил передать тебе, чтоб ты срочно возвращалась. Говорит, что накануне видели Александра Петровича выходящим из дома. А замок с его ведома, скорее всего, заменили. Может быть, поломка была, а может быть что другое.

Когда самолёт из Бремена приземлился в Веселограде, Ирину ждал очередной сюрприз. Тепловизор показал у неё одной из пятидесяти пассажиров повышенную температуру, поэтому и оказалась она в инфекционной больнице. К счастью, подозрения на короновирус не подтвердились, поэтому через два дня вместе с участковым Ирина всё-таки проникла в злополучную квартиру, мысленно готовясь к худшему.

Но, к её удивлению, в квартире никого не было. Она бросилась к серванту – сумочки с документами на квартиру там не оказалось. Ничего не понимая, сидела она на кухне, куря сигарету за сигаретой, пока слесарь из домоуправления менял замок. Оставила участковому заявление об исчезновении человека. Вышли вместе. Участковый дверь опломбировал, потом направились к старухе Степановне, которая подтвердила, что Александр Петрович выходил из подъезда с рюкзаком, да не один, а с двумя мужиками.