Второй год новой эры - стр. 21
– Пардон, месье и медам, – смущаясь, сказала она, забирая у Анны Паскаль своего кота, – прошу меня простить, но, кажется, я, наверное, немножко громко кричала…
«Месье и медам» грохнули оглушительным хохотом – не только потому, что слова Люси «немножечко громко» не отражали полноту ситуации, но и потому, что появившийся за ее спиной донельзя довольный Гуг показал всем оттопыренный большой палец – мол, все прошло вполне успешно, и женщина – первый сорт.
Тогда же и там же. Люси д`Аркур – медсестра и уже почти не феминистка
Этот рыжий дикарь просто не дает мне прохода… А я хочу на него рассердиться, но не могу! Сколько я ни боролась с собой, в итоге пришлось признать, что меня влечет к этому самонадеянному мальчишке… Подумать только – ему ведь всего семнадцать лет! Многим моим ученикам там, дома, было столько же. Но там мне бы никогда и в голову не пришла мысль о подобной интрижке… А здесь… Меня бросает в жар, и сердце начинает трепетать, когда он ко мне прикасается. У него такая необычная внешность… И ведь, если честно, я вовсе не воспринимаю его как мальчика. У него красивое тело и сильные руки… А самое главное – нет, ну надо же! – он в меня влюблен. Никогда бы не подумала, что меня до такой степени впечатлит влюбленность какого-то неотесанного дикаря…
Что же это со мной происходит? Итак, будем анализировать. Я – нормальная молодая женщина гетеросексуальной ориентации. Там, во Франции, у меня случались романы. Никогда не была ханжой, но и распутницей тоже… Но как-то с некоторых пор стала я уж чересчур привередлива к мужчинам. В их поведении, словах мне виделись поползновения против гендерного равенства. Раз от разу я убеждалась, что подавляющее большинство мужчин не считают женщину равной себе. На словах они могли соглашаться со мной, но я чувствовала, что в душе они посмеиваются над моими убеждениями. В основном их конечной целью было удовлетворить свой примитивный инстинкт – то есть затащить женщину в постель; это они воспринимали как своеобразную победу. В юности со мной так и произошло… Я любила того человека, хотела серьезных отношений… А он мне заявил, что не создан для этого, что он мужчина-охотник, и его всегда влечет новая «добыча»… И, покровительственно гладя меня по щеке (мы с ним лежали обнаженные на черных шелковых простынях), добавил, что надеется навсегда остаться в моей памяти как первый мужчина… Он всерьез предполагал, что я буду ему благодарна! Он считал, что сделал для меня благое дело. А я… я честно пыталась быть благодарной. Быть современной. Смотреть на жизнь проще… Но только вот опустошение в душе еще долго не позволяло мне радоваться жизни как раньше, от чистого сердца. И только идеи феминизма спасли меня от этой губительной пустоты. Я научилась относиться ко всему так, чтобы не испытывать горького разочарования. Да, я многому научилась, стала сильной и довольной собой. Я сделала идеи гендерного равенства своей религией (люди склонны боготворить то, что принесло им спасение).