Второе убийство Сталина - стр. 38

Троцкий утверждал, что грязная одежда и нечищеная обувь были в то время отличительным признаком революционеров, особенно в провинции. Впрочем, такой внешний вид мог иметь причиной то, что одежда была дурной и дешевой, да и следить за ней было некому. Лев Давидович, выросший в обеспеченной семье, рано женившийся (и не один раз!), этих проблем не знал.

Теперь Иосиф имел куда больше времени для основной работы, и это тут же принесло свои плоды. Авторитет молодого пропагандиста рос. Сам вышедший из низов, он хорошо понимал рабочих, в отличие от потомственных интеллигентов, у которых было слишком много отвлеченного знания. Да и гомилетику – искусство церковной проповеди – не зря изучал в течение пяти лет. Он был не из тех ораторов, которых публика заслушивается, как соловья летним вечером, зато умел изложить свои мысли просто и понятно и тут же показать, какие выводы из изложенного следуют для рабочего класса. О методах его работы говорит обошедший чуть ли не все публикации случай: как-то он заглянул в воскресную школу и поинтересовался, чему там учат рабочих. Один из слушателей ответил: объясняют, как движется Солнце. Тогда Сосо, усмехнувшись, сказал: «Слушай! Солнце, не бойся, не собьется с пути. А вот ты учись, как должно двигаться революционное дело и помоги мне устроить маленькую нелегальную типографию»[17].

Как он действовал? Приходил на собрание, садился в уголке и молча ждал, когда все выскажутся, а потом, после всех, говорил свою точку зрения, веско и не торопясь – так, как делал это спустя сорок лет на заседаниях Политбюро. С ним мало кто спорил – отчасти из-за манеры держаться, но только отчасти, ибо авторитетным видом рабочих с толку не собьешь. Иосиф обладал ясным и здравым умом, и, в общем-то, в большинстве случаев его правота была очевидной. Если же спор все-таки возникал, то он добивался победы методично и неуклонно.

Между тем разногласия у тифлисских эсдеков возникли серьезные. Организация по-прежнему занималась в основном просвещением рабочих, и Ладо был этим недоволен, а вслед за ним недовольны Иосиф и другие «радикалы». Ладо упорно требовал перехода к активным действиям, но так в результате ничего и не добился, лишь рассорился с верхушкой организации. И тогда Сосо сделал то, чего ему долго не могли простить, – он вынес конфликт на рассмотрение рабочих. За такую самодеятельность у него отобрали кружок, но остановить не смогли – молодые радикалы к тому времени стали совершенно неуправляемыми, и умеренному Ною Жордания с единомышленниками оставалось только бессильно наблюдать за происходящим.