Вторая попытка леди Тейл 1 - стр. 6
Зря она так сказала.
Я тоже округлила глаза.
– Кэти, тетушка нас обеих учила не сплетничать и тем более не передавать слухи, в которых не уверен! Ты же не хотела оклеветать меня нарочно? Нет?
Тетя слишком верит в свою дочь, поэтому открытое обвинение ничего не даст, а вот вопросы вынудят дорогую кузину оправдываться.
Я угадала.
Для Кэтрин оказаться в невыгодном положении было непривычно, как выкрутиться, с ходу она не сообразила, промямлила что-то еще более невразумительное.
– Кэтрин. – Тетушка поджала губы и цепким оценивающим взглядом прошлась по дочери.
– Я не имела в виду ничего дурного! Мне показалось! Я беспокоилась за репутацию Мели!
Но сверлящий материнский взгляд мешал ей сосредоточиться. Все же сейчас моя дорогая кузина еще не настолько хороша в искусстве подстав и интриг, еще не умеет быстро ориентироваться в меняющихся обстоятельствах. Надо отдать ей должное, научится она быстро.
– Кэтрин, нам следует обсудить твое поведение, – решила в конце концов тетя Миневра. – После того, как ты принесешь свои извинения Мелани.
– Мели, прости, пожалуйста! – Да, голос, выражение лица, опущенные глазки – все почти безупречно. Почти. Я знаю, куда смотреть, и потому вижу острый отблеск из-под ресниц. Кузина недовольна и обдумывает, как взять реванш. Ей мое присутствие на будущем празднике – нож острый.
Я не стала спорить. Всепрощение почему-то считается добродетелью, по крайней мере для женщины и особенно для девушки. Как показала моя жизнь, прощать… можно. Нельзя забывать и верить, что человек исправится.
Тетя, внимательно за нами наблюдавшая, удовлетворенно кивнула, причем мне показалось, что она одобрила мой ответ, а не извинения дочери.
– Отдыхай, – сказала она и вышла.
Кэтрин последовала за ней, но на пороге комнаты обернулась. В ее взгляде уже не было ни злости на неудачу, ни растерянности, только подозрение.
Я вздохнула.
Несмотря на мою репутацию дикарки, я считалась завидной невестой – положение родителей, их влиятельность, финансовое состояние… Кэтрин видела во мне соперницу.
Только поздно вечером, когда, наконец, меня оставили в покое, и в относительном одиночестве, получилось собрать мысли в кучу.
Ляна уже давно тихонько сидела в уголке и штопала чулок. Когда-то милая девочка пробовала вмешаться в мои взаимоотношения с платьями и духами, но прежняя я гневно оборвала эти попытки. И Ляна больше не осмеливалась давать советы. Только вздыхала украдкой, как мне теперь припоминается.
Я позволила горничной заняться подготовкой ко сну – расчесать мне волосы, сделать специальные припарки для нежности кожи рук и все такое прочее. А сама воспользовалась покоем, чтобы, наконец, как следует обдумать свое положение.