Всякая плоть – трава - стр. 32
В темноте я на ощупь вставил ключ.
– Прокатимся? – предложил я. – Может, заедем куда-нибудь, выпьем по стаканчику?
– Нет, не стоит. Лучше просто посидим и поговорим.
Я откинулся на спинку сиденья.
– Славный вечер, – сказала Нэнси. – Тихо, спокойно. По-настоящему тихое место теперь такая редкость.
– Тут у вас есть совсем заколдованное местечко, – сказал я. – Как раз перед крыльцом. Я нечаянно ступил на него, да только колдовство быстро пропало. Все заливает луна, и так странно пахнет…
– Это те цветы…
– Какие?
– На клумбе, что у поворота дорожки. Она вся засажена чудесными цветами, их еще давно отыскал где-то в лесу твой отец.
– Значит, и у вас они растут, – сказал я. – Наверно, в Милвилле в каждом саду есть такая клумба.
– Твой отец был необыкновенно славный, я таких людей больше не встречала. Когда я была маленькая, он всегда мне дарил цветы. Бывало, иду мимо, а он непременно сорвет хоть один цветок и даст мне.
Да, правда, отец был, что называется, очень славный. Славный и сильный, и при этом странный, и, однако, несмотря на свою силу и на все свои странности, удивительно мягкий. Цветы, плодовые деревья и все, что растет на земле, он знал как свои пять пальцев. Помню, кусты томатов у него поднимались высокие, крепкие, листья у них были какого-то особенно густого темно-зеленого цвета, и по весне весь Милвилл приходил к нему за рассадой.
И вот однажды отец понес вдове Хиклин томатную и капустную рассаду и корзину многолетних растений – и возвратился с какими-то странными лиловыми цветами: он наткнулся на них по дороге, в Темной лощине, осторожно выкопал с полдюжины, заботливо окутал корни куском холстины и принес домой.
Никогда еще отец не видывал таких цветов; оказалось, и никто другой их прежде не видел. Отец высадил их на отдельную клумбу, ходил за ними, как за малыми детьми, и цветы благодарно отозвались на добрую заботу. И теперь едва ли найдешь в Милвилле клумбу, где не росло бы хоть несколько лиловых цветов – цветов, открытых моим отцом.
– Странные они, эти его цветы, – сказала Нэнси. – А удалось ему определить, к какому виду они относятся?
– Нет, – сказал я, – так и не удалось.
– Надо было послать образчик в какой-нибудь университет хотя бы. Кто-нибудь объяснил бы ему, что же это такое.
– Да он сколько раз об этом заговаривал. Но так и не собрался. Всегда дел по горло. Ни минуты передышки. С этими теплицами вечно крутишься как белка в колесе.
– Ты сильно не любил теплицы, Брэд?
– Не то чтобы уж очень не любил. Я с детства к ним привык, умел кое-как управляться. Но у отца был особый дар, сноровка, а у меня – нет. Вся эта зелень у меня просто не желала расти.