Вся правда во мне - стр. 7

Все остальные маленькие разбитые сердца – их оказалось немало – будут сожжены на алтаре любви и красоты.

Единственно, что хоть как-то утешало, – я не одинока в своем горе.

Солнце встает, как и раньше, петухи продолжают кукарекать, корова производят навоз. Убирать за ней всегда было обязанностью Даррелла. Ничто не вызывает такую головную боль и не показывает, чего стоят все твои мечты, как свежий навоз.

Оказываясь в городе, я вижу тебя в окружении доброжелателей, спешащих поздравить тебя. Кое-кто подшучивает. Твое лицо рдеет как яблоко.

Я невольно слышу, как некоторые шепчутся, что твой отец совсем спился. Они шепотом говорят, что ты тоже наверняка сопьешься, но только шепотом. Когда ты подходишь, они начинают улыбаться, хлопать тебя по спине и восклицать: «Отличная ферма, Лукас. Она будет отличной женой, Лукас! У тебя плечи настоящего мужчины, Лукас. Как у…»

И тут они замолкают. И начинают спешить по своим делам.

По идее зная, что произошло с твоим отцом, они должны испытывать к нему жалость. Они должны сострадать.

Только один человек знает, почему его нужно бояться.

Только она не станет распускать язык.

Я многого не помню.

Иногда воспоминания возвращаются, и я кричу. Или просыпаюсь и чувствую себя запертой в темноте, забыв, что я больше не у него.

Мама дергает меня за волосы и говорит, чтобы я прекратила раскачиваться.

Сегодня я взяла в город сетку с яйцами и кувшин с сидром. По дороге к лавке Эйба Дадди я увидела, как Леон Картрайт перебежал улицу, чтобы перехватить Марию. Она торопилась куда-то по своим делам. Я была от них всего в десяти шагах, но никто не обратил на меня внимания.

– Выходишь за него, да? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

– Выйду, если захочу, – ответила она, продолжая идти, как будто никого рядом не было. Ему приходилось чуть ли не бежать.

– Ты не любишь его.

– Захочу – полюблю, – она остановилась.

– Тьфу!

Она снова пошла. Он схватил ее за руку.

– Тебе нужна только его ферма, – проговорил он. – Твоего сердца он никогда не получит.

Я вытащила из корзины яйцо и изо всех сил швырнула его в Леона. Скорлупа лопнула, и желток потек по кудрявым волосам.

Он заорал, обернулся и увидел, что это я. Только это его остановило. Несколько лет назад все было бы по-другому.

Он стал выковыривать скорлупу из шевелюры, выругался, но больше ничего не сделал.

Мария посмотрела на меня. Ее темные глаза, которые тебя приворожили, оглядывали меня с ног до головы, как будто видели впервые. Она почти улыбнулась. Потом она повернулась и пошла, а Леон отправился домой мыть голову.