Вся правда о войне. Причины. Итоги. Потери - стр. 54

Если попытаться определить роль танковых частей и подразделений в войсках, противостоявших друг другу в 1941 году, то можно достаточно уверенно предположить, что их условный удельный вес вряд ли тогда по своему значению превышал 15 % совокупной мощи вооруженных сил, уступая, скорее всего, по важности значению артиллерийских и авиационных частей и подразделений [74]. Другое дело, что в авангардных частях и на решающих участках фронта их роль резко повышалась. Кроме того, возможное преимущество советских войск в числе танков вполне нейтрализовывалось немецким перевесом в противотанковых орудиях.

Во-вторых, при определении соотношения сил сторон почти совершенно не учитывается техническое состояние танков и самолетов, а между тем, по-видимому, никем не оспаривается то, что немецкая техника была выведена к нашим границам почти полностью исправной (да и невозможно это оспорить: зачем им перебрасывать для скорого введения в запланированные бои неисправную технику; подавляющее большинство немецких танков были еще сравнительно новыми, а хорошая ремонтно-техническая база позволяла им быстро исправлять поломки). В то же время значительная часть нашей техники была непригодной для боевого применения без ремонта, а некоторая часть из нее существовала практически только на бумаге. Так, даже сами авторы упомянутого статистического исследования вынуждены были признать далее, что в западных военных округах накануне нападения на СССР Германии и ее союзников исправных советских танков было всего 3,8 тыс. [75], то есть немцы и по числу танков (по крайней мере, боеспособных) фактически нас превосходили. Так почему же авторы этого труда при подсчете общего соотношения сил сторон исходили из числа всех танков, в том числе многочисленных неисправных советских боевых машин? Они же все равно в боях не участвовали, будучи после быстрого продвижения врага в глубь нашей территории опять-таки в своем большинстве брошенными. Возможно, впрочем, что небольшая часть из небоеспособных советских танков, находившихся до войны в западных военных округах, в первые ее дни была все же приведена в готовое к бою состояние, но вряд ли их счет мог идти на тысячи, так как немцам уже за первую неделю войны удалось продвинуться в глубь советской территории на большинстве направлений в среднем на 200—300 км.

В-третьих, все виды техники следует сравнивать между собой с учетом их боевых и технических характеристик, то есть не просто танки или орудия и минометы в одной куче, а танки соответствующих типов, гаубицы и пушки соответствующих калибров и т.д. Одно дело – танки моделей КВ и Т-34, другое дело – устаревшие виды легких танков. При этом по числу наиболее боеспособных видов танков нового типа немцы не уступали нашим, а напротив, существенно их превосходили, даже если считать все эти советские танки вполне исправными. Не случайно тот же авторский коллектив под руководством Г.Ф. Кривошеева в своей последней работе определяет, что «группировка войск противника, сосредоточенная у границы с СССР, превосходила советские войска западных военных округов… по тяжелым и средним танкам – в 1,5 раза, по боевым самолетам новых типов – 3,2 раза» [76]. И это было закономерно, так как в 1940 году Германия произвела танков современных типов (средних) 1,4 тыс., а СССР аналогичных им танков Т-34, а также более мощных, но менее скоростных и маневренных КВ – только 361 [77]. Но опять это почему-то большинством авторов не отражается в общих подсчетах соотношения сил сторон. Кстати, при сравнении подобных моделей танков можно тешить себя гордыми мыслями о том, что наши передовые танки того времени КВ и Т-34 были лучше соответствующих немецких Т-III и Т-IV в огневой и броневой мощи. Но зато они уступали им в надежности и удобстве в эксплуатации, оснащении радиостанциями и оптическими приборами, скорострельности орудия, да и, пожалуй, в скорости и маневренности тоже [78].