Вся правда о либералах. Как я стал русским патриотом - стр. 34

Видимо, поначалу руководители фрондерского листка просто недооценили – по причине все того же простодушия – великую силу саморазоблачительного порыва Светланы Александровны, демаскировавшего в одно мгновение всю хищную сущность прогрессивных чаяний, закамуфлированную призывами к гуманизму.

После разразившегося скандала они решили наказать журналиста, продемонстрировавшего невзначай, что отечественный либерал по своей природе – это ограниченный каннибал, оперирующий штампами, отлитыми еще в советские времена, и совсем не гнушающийся человеческих жертв.

Какую часть нашего наследия – напряженного размышления над содержанием русской идеи – мы могли бы считать актуальной и сегодня? Как это ни покажется странным, почвенничество не потеряло своей интеллектуальной силы.

Ни при советской власти, ни после того как она канула в безвозвратное прошлое, наша отечественная мысль не оставляла попыток освоить и адаптировать под изменившиеся обстоятельства наследие славянофилов и почвенников, пытавшихся в XIX веке обосновать особый путь развития России, ее предназначение.

Согласно представлениям Хомякова, братьев Аксаковых, Киреевского, Самарина, Чижова, впоследствии братьев Достоевских, Страхова, Леонтьева, Данилевского, Григорьева, миссия России – явить миру облик православного живого бога, презрения к мирской суете и материальным благам, нестяжания и аскетизма.

Запад, заплутавший в ересях и богоотступничестве, утратил истинную веру и, соответственно, отвернулся от заветов Христа, которые единственные способны наполнить жизнь человека смыслом.

Славянофильство, сформированное под влиянием немецкого романтизма, который сам развился из идей французского Просвещения, идеализировало народ, полагая, что, только проникнувшись народным духом, прикоснувшись к началам народной жизни, можно выработать истинный религиозно-этический идеал.

Революция в одно мгновение расправилась с идеей единения образованного класса и дворянства с народом.

Пытаясь осмыслить ее итоги, русские религиозные философы писали о том, что преодолеть разрыв, возникший как результат петровской реформы между стихией народной жизни и рукотворной и искусственной постпетровской аристократией, так и не вышло, что в конечном счете и привело к крайним формам отчуждения одного от другого, выразившегося в кровавых революционных преобразованиях.

Более того, революция не оставила камня на камне от идеи той православной культуры, носителем которой являлся, по мысли славянофилов и почвенников, народ. Той культуры, которой положено было явиться спасительным образом истины для погрязшего в позитивизме Запада.