Вся правда и ложь обо мне - стр. 31
– Мы заблудились, – всхлипывала я. – Мы свернули с тропы, потому что увидели кролика, а тропа вдруг потерялась. Нам было так страшно!
Я слышала, как часто у нее колотится сердце. Она положила ладонь мне на голову.
– Ну-ну, – сказала она. – Теперь все хорошо. Но больше никогда не сходите с тропы, девочки.
Я отвернулась от миссис Барретт и увидела, как Лили поодаль плачет, а остальные девочки суетятся вокруг – всем очень хотелось утешить ее. Наши глаза встретились, и мы с ней еле заметно улыбнулись друг другу.
– Вот, держи, – мама протягивает мне мой паспорт и белый бланк. – Это твоя иммиграционная форма. Я сама ее заполнила за тебя.
– Очень кстати, ведь я неграмотная.
Она вздыхает.
– Элла, ты же спала.
Я отворачиваюсь. Мы стоим в очереди раздраженных пассажиров. Все хотят поскорее в Рио, а я – больше всех. Многие быстро тараторят на непонятных мне языках – или каком-то одном языке, которого я не знаю. Я пропускаю их болтовню мимо ушей. Никто из пассажиров не выглядит так, будто его похитили люди, которым полагалось бы заботиться о нем.
Никто не выглядит так, будто с ним что-то не в порядке.
А на самом деле среди них есть и такие.
– Здравствуйте, – говорит сотрудник иммиграционной службы и быстро, равнодушно улыбается мне. Я протягиваю паспорт и белый бланк, он ставит штамп в паспорт и возвращает его вместе с оторванным корешком бланка. Я благодарю его и отхожу туда, где мама с папой, конечно же, ждут меня. Мама протягивает руку, я отдаю ей мой паспорт и обрывок бланка. Она убирает его к себе в сумочку. Как будто мне пять лет.
У нас на всех один чемодан и почти нет ручной клади.
– Купим подходящую одежду, когда будем на месте, – обещает мама (только богу известно, что она вообще взяла из вещей). Стараюсь придать своей школьной форме менее школьный и форменный вид, но когда на тебе короткая черная юбка, черные колготки и белая рубашка и при этом ты не в школе, то выглядишь как официантка. Я накручиваю на палец длинную прядь, стесняясь не столько своих лиловых волос, сколько дурацкой одежды. Не хочу носить колготки в Латинской Америке. Даже здесь, в помещении, воздух влажный и душный. Все кажется странным и непривычным.
Потом мы садимся в такси. Водитель бросает наш чемодан в багажник. Игнорирую попытки обоих родителей заговорить мне зубы и забираюсь на переднее сиденье. И хлопаю дверью, прежде чем кто-нибудь из них велит мне сесть сзади с мамой.
Уже стемнело, но можно разглядеть деревья с огромными листьями причудливой формы. Повсюду сверкают огни. В этом городе живут люди, это их мир, а я про него ничего не знаю. И это ужасно будоражит.