Встретив медведя, здоровайся первым - стр. 12
Вслед за Зайцем шёл опиравшийся на костыль контуженый Филин, принимая на ходу успокоительные капли. Немногочисленную делегацию завершали воробьи, обсуждавшие на лету события последних дней. Но и они, эти жертвы медвежьего рёва, вместо привычного воробьиного чик-чирик произносили лишь его окончание, звучавшее, как и доносившееся из заячьего рюкзака ик, …ик, …ик.
Пострадал от собственного голоса и Медведь. Надорвав голосовые связки, он обернул шею шарфом и полоскал горло отваром из цветков жёлтой календулы. Три дня кряду ни он сам, ни его потрёпанная свита и носа не показывали из берлоги, опасаясь новой волчьей выходки. И только на четвёртый день затворники решили, что пора выйти наружу. Сидеть сложа руки им наскучило, да и время пришло пополнить запасы воды и продуктов. Но прежде чем выйти на поляну, Медведь решил отправить на разведку кого-нибудь менее приметного из своей команды.
– Ну, вот что, – повысив голос, храбрился он. – Сил больше нет сидеть в четырёх стенах. Да и глухого Волка нам бояться незачем. Он, думается мне, сам меня испугался, вот и заскулил от страха. А то, что я слегка взревел, так это не от испуга, нет. Это я таким манером с ним поздоровался – знай, мол, нашего брата! Ведь мы, медведи, за словом в карман не лезем.
– А если ты не сдрейфил, – недоверчиво спросил Медведя Ёж, – тогда почему от этого твоего «слегка взревел» деревья в лесу повалились, да и всех нас изрядно покалечило? Мне со своим ирокезом нынче на люди стыдно показаться! Целый год придётся ждать, пока новые иголки отрастут. Эх, уж лучше б ты меня своим рёвом наголо обрил, сделав из меня Колобка. Что ни говори, а ведь Колобок не индеец и не панк какой-то, а сказочный персонаж. Глядишь, нашёл бы и я себе деда с бабкой, да и жил бы с ними припеваючи в тепле и достатке, пока не вырастут новые иголки!
– А мне со своей белой шубой что прикажете делать в зелёном лесу? Либо до наступления зимы маскировочный халат надеть, либо на Север, за Полярный круг податься, где белый снег круглый год, – с укором посмотрев на Медведя, упрекнул его Лис. – Не выживу я там. Не привыкну к лютым морозам. Напрочь себе всё отморожу.
Собиралась возмутиться и Годзилла, но, услышав встревоженный голос Медведя, прикрыла лапками рот.
– Да подождите вы, несносные крикуны, – просипел Медведь. – Чую, кто-то крадётся к нашему дому. А ну-ка, Панк, тьфу ты, Ёж, выйди и посмотри, кого к нам нелёгкая принесла? Должно быть, это Серый Волк со своими извинениями. Я и сам бы к нему вышел, да вот только голос свой потерял.
– Ёж, Ёж!.. Что ни случись, Ежа ему подавайте! Да ещё и панком обзывает! А если это вовсе не Волк, а Саблезубый Тигр у нашей берлоги топчется?! Это раньше я храбрым был, никого не боялся, пока иголки были. А сейчас что?! Да теперь меня любой слабак голыми руками взять может, если раньше со смеху не помрёт, на меня такого глядя. Как бездумно реветь, – на это ты, Медведь, из нас первый, а чтобы на разведку сходить, – так у тебя теперь ни голоса, ни храбрости не осталось, всё вон под шарф свой попрятал!