Встретимся во снах - стр. 13
– Мама, – коротко пояснил Теодор, когда закончил разговор по телефону и без перехода спросил, вернее, высказал утверждение с мягким намёком на вопрос в конце, – Вы любите классическую музыку и меня знаете… Почему не просите контрамарку на концерт?
– Как Вы догадались? – смутилась Белла.
– «Венский» вальс. Обычно говорят «быстрый». Так почему?
– Не хочется ставить Вас и себя в неловкое положение. Вдруг, Вы не сможете… Останется осадок… Не хочется портить волшебный вечер…
– На концерт не могу, а на репетицию пойдёте?
– На репетицию? – оживилась Белла, – Никогда не была на репетиции. Пойду с удовольствием!
– Завтра в два часа в Консерватории. Диктуйте свой телефон. Я отправлю Вам SMS с дополнительной информацией утром.
«Он, всё-таки, взял мой номер!» – ликовала Белла. И не только! Ведь утром она ещё и номер его телефона будет знать!!!
5
И ничего Белла бабуле утром не рассказала. Весело и непринуждённо, как это планировала вчера, уже не выходило. В ожидании SMS от Теодора внутри дрожала натянутая струна, скрученная в тугой узел. Так ощущалось. Да и что рассказывать, если вчерашнее приключение ещё не закончилось? Вот сходит она на репетицию, и тогда уже с бабулей поделится.
Сообщение от Теодора пришло в полдень, но окончательно в реальность того, что она попадёт на его репетицию с оркестром, поверила только, когда администратор завела её в гулкий от пустоты Большой зал Консерватории и широким жестом предложила сесть, где ей хочется. Белла уселась сбоку 9-го ряда партера – там не надо было задирать голову, чтобы смотреть на сцену, и можно было, по мнению Беллы, увидеть Теодора хоть немного в профиль.
Музыканты постепенно заполнили сцену. На Беллу никто внимания не обратил. Также как и Теодор, стремительно занявший своё место дирижёра за пультом. Даже взгляд не кинул в поисках гостьи в зале.
Теодор поднял руки, и шум на сцене мгновенно стих. Теодор едва заметно кивнул, посмотрев в сторону и… Белла, буквально, подскочила с кресла от раздавшегося грохота. Как будто кто-то случайный ударил кулаками со всей дури по клавишам фортепиано – громко и так… так… не гармонично, не музыкально, не сочетаемо, что резало слух. Нет, ну, например, Второй концерт Рахманинова тоже начинается с громкого аккорда на фортепиано, но там это звучит красиво, хоть и трагично. А здесь…
К недоумению Беллы, Теодор не остановился, не сделал замечание не попавшей в ноты пианистке, а дал отмашку солирующему альтисту начать партию. Царапающие тоскливые ноты, которые извлекал солист из альта, походили больше на апробирование инструмента при настройке, чем на музыку. Гармония появилась, когда тихо вступил оркестр. Но тут что-то не понравилось Теодору. Он остановил музыкантов, сделал кому-то замечание, даже пропел: «Пам, па-ам, па-а-ам».