Вспыльчивый-Обидчивый, Глухой и Забывчивый - стр. 9

– Ну так иди, конечно.

Тем временем мне подали кусок ржаного хлеба и перловую кашу, причем посуда и прибор – ложка – были деревянными, и вызывали у меня неудобство. Я так привык есть с обычной посуды и есть металлическими тонкими приборами, что это огромная толстая ложка вызывала у меня недоумение. Но делать было нечего: пришлось согласиться и на скромный ужин, и на неудобные приборы, и с довольным лицом съесть все до крошки, чтобы не обидеть хозяев.

IV

После каши средний брат принес лакомства: печенье и орехи. Был поставлен самовар.

По довольным лицам старшего и среднего брата можно было прочесть, что они получали неописуемое внутренне удовольствие. С уст дяди Пети посыпались шутки. Он начал читать стихи Пушкина, в особенности: «Я вас любил…» и «Мороз и солнце…» Два брата весело закрывали ему рот.

– Сто раз уже слышали эти стихи! – пробормотал младший брат.

У всех было приподнятое настроение.

Средний брат не остановился на обычных стишках. Он взялся за народные песни! Его вой молниеносно пронесся по всей избе. У него был хороший певчий голос. Вытягивая слова его глупо-шутливое выражение лица преображалось в серьезную и сосредоточенную физиономию. Когда он пел более веселые песни, оно обретало прежний вид.

Нужно было видеть этого счастливого старика! Радостно раздирая горло, он заразил меня своим пением полностью и безоговорочно. Мне отчего-то хотелось плясать и выделывать руками и ногами разные штуки. Но я этого не решился сделать.

Только средний брат начал петь песни, два брата сразу закрыли ему рот. Сначала шутливо и невинно, но чем больше средний брат не обращал на них внимания, тем их упреки становились более угрожающими. В словах добродушного старшего брата вновь показалась ненависть. От этого мое желание плясать прекратилось.

Наступила тишина.

Чтобы отвлечься от неприятного события, я принялся обильно уплетать печенье и орехи.

– Представляете! – вдруг восторженно заявил я. – Только что сделал для себя открытие: если взять печенье и совместить его с этими орехами, то получится в точности вкус бабушкиного пирога. Вот чудеса! – по-детски воскликнул я.

Никто мне ничего не ответил.

На меня все посмотрели с таким видом, как будто я сказал нечто предосудительное. На секунду я даже посчитал, что действительно сказал что-то глупое. Я сосредоточенно начал вспоминать свои слова. Не отыскав в них ничего такого я молча, тщательно пережевывая кусок печенья, думал о счастливом для меня открытии, которое держит свои истоки еще с того времени, когда я был совсем маленький. Мне вспомнилось, как я не находил себе места, дожидаясь остатков бабушкиного крема для торта. Как я радовался неудавшемуся хрустящему коржику, который сразу доставался мне. Какой чудесный запах исходил от него по всему дому!