Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история - стр. 84
Роль Зевса исполнял ветеран телевизионных мыльных опер Эрнст Грейвз. Помню, как я однажды прыснул прямо во время съемок сцены, в которой он произносит громогласным голосом настоящего бога гневную речь, поскольку этот голос был так не похож на голос актера, с которым я разговаривал в гримерной. Грейвз полностью вжился в образ, а мне это показалось смешным. Но, разумеется, на съемках смеяться нельзя. Наоборот, нужно помогать другим актерам, внимательно слушать их реплики. Вот в чем заключается взаимная поддержка. Даже когда ты не в кадре и камера у тебя за плечом, нужно оставаться в образе, играть свою роль, всеми силами помогая актеру, которого снимают. Это очень важно, однако в то время я об этом даже не подозревал. Если мне что-то казалось смешным, я просто смеялся.
В предпоследний день я наконец почувствовал, что такое актерское мастерство. Мы снимали трогательную сцену прощания Геркулеса и Претци. И я полностью вжился в образ, как об этом всегда говорят. После этой сцены режиссер подошел ко мне и сказал:
– Когда я смотрел на тебя, у меня мурашки по спине бегали.
– Да, странно, – согласился я, – но я действительно прочувствовал эту сцену.
– Из тебя получится хороший актер. Думаю, тебя ждет большое будущее в кино, потому что по мере того, как мы снимали этот фильм, ты все лучше понимал, как это делается.
Один из продюсеров предложил назвать меня в титрах Арнольдом Стронгом[5], – он сказал, что никто не сможет выговорить фамилию Шварценеггер, она очень нелепая, к тому же, если на плакатах поставить рядом Арнольда Стронга и Арнольда Стэнга, это будет смешно. При редактировании фильма на мой голос наложили голос другого актера, поскольку я говорил по-английски с таким сильным акцентом, что меня никто не понимал. Возможно, лучшим было то, что в течение многих лет «Геркулес в Нью-Йорке» не демонстрировался в Соединенных Штатах: съемочная компания обанкротилась, и фильм отправился на полку, так и не успев выйти на экран.
И все же съемки в роли Геркулеса превзошли мои самые смелые мечты. И мне платили по тысяче долларов в неделю. Что самое главное, я отправил фотографии домой родителям и написал: «Видите? Говорил я вам, что у меня все получится. Я приехал в Америку, завоевал титул Мистер Вселенная, и вот я снимаюсь в кино!»
В Калифорнию я возвращался бесконечно счастливым. Джо Уайдер обещал, что я проведу в Америке год, и этот срок подходил к концу. Но не было никаких сомнений в том, что он хотел, чтобы я остался. По мере того как ко мне приходил успех, Джо продолжал искать все новые способы использовать меня в статьях и рекламе своих журналов. Он предложил мне взять магнитофон и брать интервью у других культуристов. Мне не нужно было ничего сочинять – просто записать ленту, а там уже авторы превратили бы все в серию материалов, раскрывающих читателю всю кухню культуризма. Я должен был лишь беседовать с другими спортсменами о методах их тренировок, об их диете, о том, какие витамины и пищевые добавки они принимают, и тому подобном. Ребята приходили к нам в гости, Франко угощал их великолепными блюдами итальянской кухни – разумеется, оплачивал все это Джо, как и галлоны вина, которое мы выпивали за беседой. Когда все расслаблялись, я приносил магнитофон. Однако почему-то разговор заходил не о тренировках и питании. Первым делом я спрашивал: «Мы хотим знать все о ваших девочках. А друзья-мальчики у вас есть? Чем вы занимаетесь с ними в постели?»