Всей землёй володеть - стр. 71
– Тебе, сыновец, потеха, а мне не больно-то по нраву, когда вокруг Переяславля сёла пылают и смердов в полон уводят, и скот, и лошадей забирают. Обгорелыми брёвнами править кому в радость! – Всеволод злобно осклабился. – Ну да ладно. Этой зимой они больше не сунутся. Можешь себе охотиться без опаски.
– Да я их и не боюсь вовсе! – Ростислав молодцевато тряхнул кудрями.
– Ой, остерегись, сыновец. Половцы – лихие люди. Ты их, верно, и воочию-то не видел, а бахвалишься. Не возгордись, – поучительно изрёк Всеволод, придвигая к себе кружку с пенящимся олом.
– Ну да, не видал! Как же! – вырвалось из уст Ростислава.
Всеволод вздрогнул, поднял на племянника беспокойный, блуждающий взгляд и недоумённо спросил:
– Когда же ты их встречал?
Ростислав отмахнулся, недовольно пробормотав:
– Да было се.
«И где его носило? – подумалось Всеволоду. – Вроде сидел себе на Волыни, ни в какие большие дела не мешался, которы[187] не ковал. И вдруг – на тебе! Объявился, как будто из-под земли вышел!»
Прервав воцарившееся неловкое молчание, он предложил:
– Давай, сыновец, в шахматы сыграем. Вот, видишь, экие чудные они. Резные, из слоновой кости, присланы из самой Ындеи. По юности мы, бывало, с отцом твоим покойным баловались ими, а теперь всё как-то недосуг. На-ка тебе белые, начинай. Одно только помни: не сила в этой игре, а разум нужен.
Ростислав поплевал себе на руки и с громким стуком двинул белую пешку вперёд.
…Партия затягивалась. Будучи оба достаточно искушены в игре, соперники хитрили и тщетно пытались обмануть один другого.
Вдруг Ростислав, задумавшись над очередным ходом, неожиданно спросил:
– Так как о Ростове порешим, а, стрый?
Всеволод вскочил со скамьи, словно ужаленный.
– О каком Ростове?! Ты чего, сыновец, белены объелся?! Смотри, не шути так.
– Да я не шучу вовсе, – усмехнулся Ростислав. – Грамоту имею деда покойного. Писано тамо чёрным по белому: Ростовская земля-де – моя волость.
– А ну, покажи грамоту. Чую, подложная она. Ростов мой. Так в отцовом завещании сказано.
Всеволод недовольно нахмурил чело.
Ростислав вытащил из сумы перевязанный шёлковой лентой харатейный свиток и показал великокняжескую печать.
Всеволод развязал ленту, повертел грамоту в руках, вскользь глянул на выведенные полууставом ровные буквицы. Размышлял, возвращая харатью племяннику: «Лукавая, ясное дело, грамотица. Состряпал её в Новгороде или на Волыни какой ловкач, да ещё и печать подложную привесил на шнурке. Но по чьей указке сработано? Ростислава? Нет, сыновец слишком прост и прям для подобных делишек. Кто-то из ближних мужей ему нашептал. Тот, кто жаждет ростовских богатых волостей, обширных лесных угодий, обильных пашен. Всюду, везде – боярские ковы, боярские переветы. Но что же мне теперь делать? Как быть? Как отвратить Ростислава от Ростова и избежать войны? Вот, пожалуй, выход».