Вселенная для троих - стр. 29
– Мы… заблудились, – постаралась прикинуться глупой Амелия. – Меня зовут… Стефания, я ищу лекаря.
– Зачем тебе лекарь? – строго спросил толстяк, оказавшись к тому же любопытным.
Амелия не нашлась, что ответить, тогда хозяин дома продолжил допрос:
– А это кто там у тебя?
– Это мой… пёс! – вырвалось у служанки.
Услышав такое, Гюнтер едва не сбросил покрывало от возмущения, но едва сдержался. Им надо было спешить к городской стене, а тут эта болтовня. Но внутри дракончика всё бурлило. Его ещё никто так не оскорблял! То есть он понимал, что Амелия пытается его защитить, однако дворянская гордость Гюнтера не могла успокоиться.
– Это ты ему лекаря ищешь, что ли? – хмыкнул толстяк, сменив гнев на милость.
– Ага, – кивнула с улыбкой служанка. Её собеседник сам придумал ответ, уже хорошо. Значит, не слишком сообразительный. Такого можно обвести вокруг пальца.
– Он не бешеный, случаем? – нахмурился толстяк.
– Нет, ну что вы, господин, – поспешила сказать Амелия. – Он очень хороший, добрый пёсик. Просто съел чего-то утром. Кажется, уличную кошку.
Гюнтер, слушая подобное, утробно зарычал. Не собирался он собаку изображать. С трудом сдерживал ярость. И не на Амелию злился – на любопытного толстяка.
– Вот идиот, – прокомментировал хозяин дома услышанное. – Ты лучше его на живодёрню сведи. От такого всё равно пользы никакой. Вон, рычит только. Нормальный пёс давно бы меня облаял. А этот… поганец какой-то. Да к тому же мелкий, тьфу.
Всё бы вытерпел гордый Гюнтер. И то, что его назвали псом. И даже бесполезным. Он был готов простить толстяку даже «поганца» в свой адрес, хотя для аристократа это являлось смертельным оскорблением, и за такое полагалось… нет, не вызывать на дуэль, поскольку толстяк не дворянин, а торгаш. Он был достоин только одного – смерти. Но если бы этот жирдяй вовремя остановился! Так нет, он сделал роковую ошибку. Назвал дракончика мелким. Ударил в самое больное место Гюнтера, и тому стало наплевать, что толстяк не знал об этом.
– Копать твою грядку! – рявкнул дракончик, резко сбрасывая с себя покрывало. Раненое крыло отдалось болью, он даже не заметил этого. Оскалился, глядя бешеными глазами на торгаша. Тот, узрев невиданное существо, выронил чашку. Она пролетела два этажа и брызнула осколками. Толстяк стоял, широко распахнув рот, и пялился на Гюнтера, не в силах слова вымолвить.
Дракончик взмыл в воздух и завис прямо напротив обидчика.
– Да ты знаешь, холоп, что я с тобой сделаю за такие слова?! – проревел он.
Амелия стояла внизу, задрав голову, и не знала, что ей делать. Толстяку жить оставалось считанные секунды, но внезапно девушка увидела три любопытные детские мордашки, которые прилипли к стеклу – это было окно на втором этаже, позади хозяина дома. Малыши пялились на дракончика, тоже пораскрывав ротики, и служанка крикнула: