Всегда твоя Лика - стр. 52
Отодрал себя от нее и выгнал нафиг. Потом не спал, не ел и не пил, все это время раздумывая, что будет дальше и как же он до такого докатился.
Ненормальная тяга. Впервые он такое почувствовал на Ликином дне рождения несколько лет назад.
Зашел в ее комнату и пропал. Просто перестал существовать в тот момент в первую очередь для самого себя. Ему было двадцать семь, и он засмотрелся на костлявую школьницу. У нее и груди-то тогда не было. Но эти пушистые золотящиеся вьюны, острые ключицы и родинка у пупка сделали из него недочеловека. Вольский плохо запомнил, как кинул в нее какой-то одеждой, но очень четко, как весь день после этого мучился от каменного стояка при виде голого плоского животика и какими словами себя крыл за то, что сам же и кинул ей в руки эту одежду.
И в субботу она заявилась к нему с открытым животом. С этой рушащей любые бастионы родинкой. Какой там отец со своими планами и мать с очередными истериками? Все, о чем он мог думать, это сдержаться, усидеть на месте и не начать облизывать эту самую коричневую точку.
И вот сейчас он держал ее лицо в своих ладонях, такую нежную и доверчивую. Мысли путались и четкой оставалась лишь одна: он ее не отпустит! Никогда.
Вольский так долго ждал… сдерживал себя… даже вчера он сам себе пообещал, что и пальцем к ней не прикоснется, если она сама к нему не придет после того крышесносного поцелуя.
Но она пришла. С обедом. С его любимым супом. И этим решила все за них двоих.
Для него дороги назад не стало еще пять лет назад. С тех пор как он, трахая любую девку, начал видеть перед собой острые ключицы, тонкие плечики и ярко-розовые маленькие соски.
Он считал себя самым настоящим извращенцем и тащил в постель полные противоположности Лики. За эти пять лет у него не было ни одной девушки с размером груди меньше третьего. И ни одной кучерявой…
Лика…Лика…
Что же она делала сс ним., Его ветерок.
Двенадцать дней. Всего двенадцать дней осталось до ее совершеннолетия. Для него это было вопросом принципа. Он перестанет себя уважать, если не дотерпит….
Лишь Стас знал, сколько мозгоебства осталось позади, когда Вольский, пьяный в хлам, сам себя убеждал, что он не извращенец… он не извращенец…
— Ты доедешь до дома?
Лика часто заморгала и мило нахмурила курносый носик.
Родная.
Что же она делала с ним?
— Уже выгоняешь?
Максим поцеловал ее в кончик носа, не смог себя сдержать, да и смысла уже в этом самом сдерживании не видел.
— Мне надо работать, что в твоем присутствии делать невозможно. Я до сих пор не разобрал скопившийся завал.
Стоило только произнести последнее слова, как Анжелика нахмурилась, а в глазах появилась грусть.