Все зеркало - стр. 6

Кого закапывали в песок, кого протыкали копьями, кого брали с собой в рабы.

Один раз на обоз напали без переговоров, и зеркало едва успели установить. Зейнаб и Тейша потом чистили его до утра, изведя полмешка песка и меняя руки.

Песок чернел, ладони гудели от усилий.

– Я не хочу ваших смертей, – говорил халиф.

– Мы все должны думать о детях, – говорил халиф.

– Я всем дам еду и кров. Никто не будет обижен, – говорил халиф.

– Слышишь? – наклоняла потом голову Зейнаб. – Он думает: «Да выклюют вам глаза птицы! Да иссохнут ваши чресла! Да сгинет род!»

Тейше хотелось вцепиться старухе в волосы.

– Признайся! – кричала она. – Ты ненавидишь его! Он честный, высокий, умный. А кто ты? Старуха! Он не ляжет с тобой даже после года воздержания!

– Это да, – улыбалась Зейнаб.

А Тейша задыхалась от злости. Ей не слышалось ничего.

Багатуры были грозные, в кольчугах, наголо обритые.

За скрещенными копьями багатуров был виден поднятый полог шатра и халиф, возлежащий на низкой тахте. Перед халифом стоял столик с фруктами, и он лениво перебирал их – то персик повертит, то от граната рубиновое семечко отщипнет.

– Господин мой Муннар! – упала на колени Тейша. – Да пребудет в веках ваша слава великого правителя!

Халиф прикрыл глаза.

– Чего тебе, девочка?

– Мне надо сказать вам…

Халиф щелкнул пальцами, и копья багатуров разошлись.

– Ползи ко мне, девочка.

Тейша поползла.

Сначала по песку, потом по ковру. Замерла у столика, не смея поднять взгляд выше замерших у ее головы туфель.

В груди обещанием счастья колотилось сердце.

– Ты же моя чистильщица, да? – спросил халиф.

– Да, господин мой, – осмелилась выпрямиться Тейша.

Халиф Муннар ибн-Хайяр абу-Терим кивнул.

– И что ты хочешь мне сказать?

– Старуха Зейнаб думает о вас плохое! – выпалила Тейша. – Она говорит, вы совсем не такой, как в зеркале.

Халиф хмыкнул.

– А ты уже научилась чистить его?

– Я могу чистить зеркало целую ночь!

Халиф подошел к столику. Пальцы выкрутили виноградину, сочную, почти черную.

– Лови!

Тейша, вскинувшись, поймала ртом мелькнувшую в знойном воздухе ягоду. Ягода лопнула на зубах. Слаще, кажется, ничего не было.

Халиф засмеялся.

– Ловкая!

Ночью Зейнаб пропала.

Пропали и ее узлы и тряпки. В углу повозки осталось пустое, неуютное пятно от ее циновки. Тейша накрыла его ковром.

Ближе к полудню явился халиф.

– Ты теперь единственная чистильщица, – заявил он.

– Да, мой господин, – улыбнулась Тейша.

Халиф прищурился.

Губы его приоткрылись. Высунулся и спрятался язык.

– Любишь меня?

Опустив глаза, Тейша кивнула.

– Повернись, – приказал халиф.

Девочка переступила ногами, оказавшись к нему спиной.