Все зеркало - стр. 46

– Ты вот что, красивая, – сказал я. – Осмотрись-ка по сторонам. Жутко любопытно, не попали ли мы в самую сокровищницу.

Журналистка обложила меня по матери, но послушно принялась озираться.

– Тут сундук, – отозвалась она. – Здоровенный. Открыть не могу.

– Посвети на переднюю стенку!

– Посветила. Любуйся.

Я замер и на мгновение даже забыл, что уже, по сути, покойник. В жидком свете фонаря передо мной маячило клеймо Атауальпы – скрещённые топорики, обрамлённые листьями коки – такое же, как на гравюрах в старой книге из отцовской библиотеки. Я подполз к сундуку, осмотрел его и ощупал со всех сторон. Вручную открыть тяжелый кованый замок на крышке нечего было и думать.

– Обидно, – сказал я. – Сдохнуть на золоте весьма обидно.

Обидно ему, гондону! Мне, значит, не обидно? Я плюхнулась на пол и заревела от души – перед смертью не стыдно. А когда выплакала всё, поднялась на ноги и, спотыкаясь, побрела прочь. Наткнулась на стену, обошла, подсвечивая под ноги фонариком, подземное помещение по кругу и вернулась в исходную точку. Обшарила лучом стены – вход в жёлоб, по которому мы скатились, был в метре над головой. Я бессильно опустилась на корточки и закрыла глаза. А секунду спустя вдруг почувствовала на щеке движение воздуха.

– ЧЧ, здесь дует!

К тому времени, когда он подполз, я отыскала тонкую горизонтальную щель в стене. Вдвоём мы простучали камни вокруг неё, надавили на каждый – всё без толку. Но с левого края сужение щели выглядело ровным, будто там её отшлифовали. ЧЧ долго всматривался в это сужение, ощупывал его, потом гаркнул:

– Медальон тащи!

– Какой ещё медальон?

– С жмурика.

Я повидала достаточно мертвецов, в разных кондициях и разных обстоятельствах. Я давно знала, что труп – просто тело, пустая человечья оболочка. Но сейчас, в полумраке подземелья, приближаться к мёртвому карлику было жутко. Хромой Луиш не успел ещё окоченеть. Я закрыла ему глаза и сорвала с шеи медальон на верёвке.

– Если не сработает, – оптимистично заявил ЧЧ, повертев его в пальцах, – мы скоро ляжем тут рядом с покойником.

Он заулыбался, будто отмочил неимоверно смешную хохму, затем осторожно вставил медальон в щель. Поначалу ничего не происходило, а потом стена вдруг дрогнула. Надрывно заскрежетала. И подалась назад, распахиваясь, будто створки раздвижной двери. Минуту спустя я посветила фонариком в образовавшийся проём. За ним косо вверх уходил коридор.

– Так, красивая, подыхать отменяется, – потёр руки напарник. – Сундук тащи.

– Ты что, идиот? Он же весит пуда три. Кто его потащит?

– Да ты и потащишь. Не я же, у меня нога сломана. Хотя если хочешь, я понесу этот сундучок, а ты понесёшь меня.