Все-все-все и Мураками - стр. 9
Уже Большой Каменный мост. Кремль – слева, храм ХС – справа. «Москва, как много…» и далее по тексту можно долго, «Ударник», «…львы на воротах и стаи галок на крестах». Про львов и галок чисто для Александра Сергеевича, из уважения. По дороге их нет.
Тетя Дези очень оживлена. Она сует мне пенсионное удостоверение и паспорт, и еще бумажку – в стиле клинописи древних инков.
– А это что? – спрашиваю.
– Это как туда добраться, – тычет в бумажку, – выйдешь на улицу, прямо до моста, там рядом магазин «Ветеран».
– Ладно, без бумажки как-нибудь найду, еще способна на местности ориентироваться, все рядом.
Через пять минут иду обратно, уже с пакетом.
Квартира тети Дези напоминает картину Пластова «Фашист пролетел». Или стихотворение великого русского поэта: «Уюта нет, покоя нет». Или другое его стихотворение – «Покой нам только снится, плачь, сердце, плачь».
Мы сели в комнате, так как стол в кухне отсутствует. Тетя Дези придерживается строго-функциональных, минималистических теорий. Коридор – мусор, кухня – плита, комната – кровать, стол, шкаф, телевизор. Я это уважаю. Мне нравится, когда человек придерживается собственных принципов и ни под каким соусом от них не отступает. Принцип тети Дези – отсутствие присутствия жилого помещения. Никаких тебе абажурчиков, никаких сюсли-пусли. Все по-серьезному.
– Сейчас мы глотнем кофейку, – щебечет тетя Дези. – Куда это банка запропастилась?
Идет долгий поиск, наконец банка находится в ванной. Тетя подает нам кофе опять без всяких цырли-мырли – две чашки с отбитыми ручками и сахарница.
– Ты знаешь, – говорит она, – я ведь еще несколько раз им звонила. По-прежнему никто трубку не берет. Что-то странно это. Анжела, наверное, уже отпринимала… Где же она? Витя, понятно, еще может к телефону не подходить, но Анжела?! Где она?
Песнь о Пере Гюнте.
Слова тети Дези, пьеса Ибсена (можно под музыку Грига).
Накушавшись кофею, тетя Дези, как говорится, села на своего любимого конька.
Все это я слышала от нее уже раз пятнадцать-двадцать. Причем вот что интересно: исполнение этой устной истории всегда было до поразительности одинаково. Весь интонационный ряд, весь синтаксис и, так сказать, пунктуация, все взлеты и падения голоса. Все – строчка в строчку!
– Так вот… – загадочно произнесла она.
Я про себя уже вспомнила следующее предложение. Оно должно быть таким: «Я не всегда занималась эстетическим воспитанием, в молодости я защитила диссертацию…»
– …по пьесе Ибсена «Пер Гюнт», – слово в слово закончила первое предложение тетя.
Я приподняла брови, изображая удивление: