Всё в прошлом. Теория и практика публичной истории - стр. 3
В России начало дисциплинарному оформлению публичной истории положила магистерская программа в Московской высшей школе социальных и экономических наук (Шанинке), созданная в 2012 году Верой Дубиной и Андреем Зориным[11]. С тех пор прошло почти десятилетие – и можно подвести некоторые промежуточные итоги этого начинания (то, что среди авторов этой книги восемь выпускников шанинской программы, – несомненно, один из них).
Словосочетание «публичная история» прочно закрепилось в дискурсивной сфере. Редакторы этой книги помнят первые русскоязычные дискуссии об этом понятии: Вера Дубина – как одна из создателей программы по публичной истории в Шанинке, Андрей Завадский – как студент второго набора этой программы. Слово «публичный» казалось тогда не очень благозвучным, и преподаватели Шанинки предпочитали использовать более нейтральное понятие public history. Так, в статье 2014 года, одной из первых о публичной истории в России, историк Ирина Савельева заключила понятие «публичная история» в кавычки[12]. Однако в отличие, например, от немецкого языка, где по-прежнему используется англоязычный термин[13], в русском языке в результате прижился его перевод. Более того, само слово «публичный», кажется, получило вторую жизнь: сегодня можно услышать не только о публичной истории, но и о публичных программах в музеях, публичных лекциях, публичной политике и пр. Переосмысление слова «публичный» вряд ли указывает на какое-то существенное преобразование российской публичной сферы, однако «одомашнивание» понятия «публичная история» вполне свидетельствует о растущем интересе российского общества к прошлому и памяти о нем. Эти процессы отражают также попытки профессионального сообщества и, шире, гражданского общества противостоять политизации истории, инструментализации ее государственной властью.
С другой стороны, институционализация публичной истории носит ограниченный характер. Тогда как в США сегодня насчитывается более 200 университетских образовательных программ по публичной истории[14], в России их раз-два и обчелся: кроме магистерской программы в Шанинке, тематикой public history занимаются в Высшей школе экономики в Москве и Санкт-Петербурге, в Пермском и Казанском университетах, Ярославском педагогическом университете и некоторых других местах. Более того, если американские программы уделяют значительное внимание практической стороне публичной истории – способам, инструментам и методикам создания публичных репрезентаций прошлого, то в России – как и в Европе в целом[15]