Всё сложно - стр. 28
Моя семья
В один из особенно тоскливых дней на работе, где уже толком нечего было делать, так как отдел наш расформировывали и явно вообще собирались сократить, я отправила Карин свое резюме. Она ответила, что у них есть ставка начальника проектов. Это была работа, о которой я мечтала. Ну как мечтала? Мечтала-то я писать книжки, но разве это работа? Должность руководителя проектов мне казалась и действительно была гораздо менее противной, чем тестирование программ. Мне доводилось поработать немного на такой должности, но каждый раз мне не везло: то фирма закрывалась, то отдел сокращали и я была последней, кто пришел, то еще какая-то напасть. И научиться этому делу мне никогда толком так и не удалось. Опыт у меня в этом был совсем небольшой, а ставок таких в Израиле, видимо, было мало. Сколько я ни пыталась найти такую работу, все было безрезультатно, и приходилось возвращаться к ненавистному тестингу.
Все это напоминало дилемму Фаины Раневской в фильме «Подкидыш»: «Девочка, что ты хочешь? На дачу или чтобы тебе оторвали голову?» Что лучше: жить в прекрасной деревне под Парижем, делать работу, которая нравится и за которую отлично платят, ездить каждый день в Париж и иметь вполне реальную перспективу купить дом или слоняться по разным фирмам из года в год, занимаясь ненавистной работой в жарком Восточном Израиле и иметь в перспективе возможность получить на старости лет половину родительской квартиры в Ганей-Авив, а до этого так и скитаться, переезжая каждые два-три года? Эм-м-м-м… дайте подумать…
Как ни странно, принимая такие очевидные для меня решения, как, например, родить ребенка в тридцать пять, если уж повезло случайно забеременеть, или вот уехать во Францию с мужем-французом на готовое рабочее место, я казалась многим моим знакомым отчаянно смелым человеком. Они бы на такое никогда не пошли. Но в сложившейся ситуации у меня не было сомнений. В тридцать два я не захотела уезжать, потому что только наладила свою социальную жизнь и у меня еще было много надежд, связанных с Израилем. Но теперь, в сорок три, я понимала, что это – все. Я не заработаю больше денег и не сделаю другую карьеру, а все, что у меня есть – это долги. И никаких радужных перспектив больше нет и быть не может. На тестинг давно не любят брать людей за сорок, и это логично. В нашей работе опыт – ничто. Через два года все, что ты знаешь, превращается в труху и никому не нужно. Вместе с этим превращаются в труху и твои стареющие мозги. Если не предпринять что-то прямо сейчас, то не сегодня, так через год-два я действительно на радость маме буду сидеть за кассой в супермаркете Ганей-Авива. И я выбрала руководить проектами в Париже. Вот какая я странная, отчаянная и смелая. Через несколько дней после моего разговора с Карин меня вызвал начальник. В его кабинете сидела и кадровичка. У обоих были скорбные лица. Так как увольняли меня уже не в первый раз, я сразу поняла, в чем дело. И не ошиблась.