Размер шрифта

«Всё с вами, но не ваш». Избранное - стр. 16

А всех живых отвяжет

Равно от мрака вечного и от пустой зари.

Пока ничего страшного, всё ещё может выглядеть по-старому. Но вот следствия:

И понесутся люди кто куда, –

Одни побежкой волчьею, другие конским скоком.

– Живите, – скажет [Пророк], – врозь.

– Не лезьте в небо скопом.

И даже по двое не лезьте вы туда.

При том, что бог один, у каждого свой бог.

В речи поэта смешались амплуа моралиста и пророка. И это даёт совершенно непредвиденную отдачу – возвращение доверительного и уважительного смысла словам, скомпрометированным и обесцененным в современном обороте.

Едва ли кто сейчас склонен принять без улыбки слова о любви к ближнему, сочувствии, справедливости. Они остались в употреблении лишь у наивных провинциалов. Трудно допустить, чтобы Завальнюк с этим не считался, что говорок о наивности и провинциальности не достигал его ушей, – мол, пишу, как дышу. Особенно это касается слова «правда» – названия коммунистической газеты, ставшей символом того, чему никто не верит. Казалось бы, элементарное чувство реальности должно было удерживать руку поэта. Но мы видим обратное, высказанное со всей силой пророка:

Когда я говорю, пленённую зарю

Вдруг отпускают мёртвые твердыни.

И самоуниженье без гордыни

Даётся всем, когда я говорю.

Когда я говорю так, словно свет творю

Из горькой немоты и одичалой боли,

Жизнь воцаряется на брошенном престоле,

И вечен мир, когда я говорю.

Когда я говорю и так душой горю,

Что чужд и жуток небесам и людям,

Из праха восстают все те, кого мы любим,

И я вселяюсь в них, когда я правду говорю.

Когда я правду говорю, когда судьбой сорю

В отважных лунатизмах потрясенья,

Вам благо всем. Мне больше. Мне – спасенье.

Я жив! Я есмь, когда я правду говорю!

Это стихотворение названо «Монолог старого поэта». «Старого», т. е. мысль выстрадана, «небо стало небом». Опора на традицию очевидна, но не ближнюю, а дальнюю, на того, кто сказал: «Я есмь – конечно, есть и ты!». По конструкции, по звучанию она сработана по модели самопрославления, заданной Державиным:

Я связь миров, повсюду сущих,

Я крайня степень вещества;

Я средоточие живущих…

«Правда» – любимое слово Державина, его кредо, его грозное оружие («я тем стал бесполезен, что горяч и в правде чёрт»). В этом смысле он не был свободен: «Будучи поэт по вдохновению, я должен был говорить правду». Но «стоять – и правду говорить» – ещё не всё. По свидетельству И. Дмитриева, Державин «как поэт и как государственная особа имел только в предмете нравственность, любовь к правде, честь и потомство»6. Малопочтенные сейчас слова обладали необескровленным значением для Державина.

Страница 16

На следующую страницу