Всё равно будешь моей - стр. 10
Вот только, кажется, забыл, что у нас реальная жизнь, а не придуманная кем-то, и его хамский порыв – это прежде всего насилие, а не амурные знаки внимания.
Проскакивают в голове за секунду сумбурные мысли.
Я же усиленно перебираю всевозможные идеи, как отделаться от нахала, держащего меня в тисках, и продолжаю его отталкивать, упираясь ладошками в рыхлое тело.
Бесполезно. Он вообще не обращает внимания на попытки высвободиться.
В следующую минуту этот монстр отпускает мою руку, и не успеваю я обрадоваться, что получила хоть небольшую свободу, как он хватает меня за грудь.
Мерзко.
Противно.
Больно.
Всей душой ненавижу его в этот момент. И уже согласна не только обороняться, но и драться, как умею.
Пусть и не умею совсем.
Так, Юля! Соберись!
Командую мысленно.
И заставляю себя расслабиться и даже слегка разжимаю зубы, хотя тошнит от происходящего так сильно, что еле сдерживаюсь.
Шляков моментально пользуется изменившейся ситуацией и проталкивает язык ко мне в рот. Я же при этом резко сжимаю зубы, кусая его.
И как только он, почувствовав боль, рывком отстраняется, влепляю пощечину свободной рукой. Да так громко и от души, что ладошку обжигает огнём, а звонкий хлопок оглушает.
Получай, поганец!
А были бы брюки, а не юбка, ограничивающая возможность свободно действовать из-за длины ниже колен, еще бы и между ног зарядила.
Нисколько не жалко!
Однако и уже сделанного оказывается достаточно.
Директор отлетает от меня, как ужаленный, прикрывая рот потной ладошкой и сверкая бешенными глазами.
Я же прожигаю его в ответ брезгливым взглядом, стараясь вложить весь свой гнев и презрение, и демонстративно медленно вытираю рот тыльной стороной ладони.
Честное слово, желание сплюнуть мерзкий и неприятный привкус буквально затапливает. Останавливает только то, что мы находимся в учебном заведении. Я же, как-никак, педагог и пример детям для подражания.
А вот некоторым мерзавцам ничего не мешает вести себя по-свински. Ни чёткое и категоричное «Нет!», ни моральные принципы, ни нравственные устои, ни нахождение в храме знаний.
– Зря, ты так, Юленька, – чуть шепелявит директор, дотрагиваясь до рта и рассматривая что-то на руке. – Не хочешь по-хорошему… – делает паузу, – будет по-плохому.
А затем подленько усмехается, показывая окровавленные зубы, но больше ко мне не подходит.
Я же в этот момент, бросив взгляд за окно, где толпятся ученики и выходят учителя, четко понимаю: полезет вновь, и я буду кричать и звать на помощь.
Громко.
Нет, очень громко.
Неважно, что обо мне подумают после, как назовут и, может быть, даже обвинять в подстрекательстве и совращении «одуванчика». Главное, все узнают, какой наш директор мерзавец на самом деле.