Все ради тебя - стр. 17
Али хмыкает и допивает виски, а потом смотрит на меня. Странно так. Долго. И это бесит сильно.
- Что еще?!
- Да просто…странно это, скажи? Его давно никто не видел. У него денег дохера, и он от дел отошел, так сказать. А сегодня тут…с Лизой.
- Али… - начинает Сай, но я сам знаю, к чему он клонит.
Киваю.
- С только что разведенной Лизой, которая отхватила у меня жирный кусок.
- В точку.
- Ну что ж…похоже, даже у легенды могут закончатся ресурсы?
- Да бред…
Любитель возносить странных идолов на пьедестал вроде и пытается отмахнуться, но что-то не очень убедительно.
Потому что ни он, ни я, ни Сай не верим, что это бред.
Конечно, может быть это и бред. Я пытаюсь свою паранойю объяснить коллективным бредом? Может быть, и так. Не отрицаю. Особенно сейчас, когда я смотрю на лицо этого мудака и чувствую, будто уже видел его где-то.
Только где?
Не могу вспомнить, хоть убей.
Кто ты нахрен такой и что тебе нужно от моей жены?!
Да… скорее всего, из-за этого. Я снова и снова слишком концентрируюсь на Лизе, поэтому упускаю суть. Вот-вот схвачу тонкую ниточку, но она ускользает и вместо нее перед глазами ее глаза.
Проклятый круговорот.
Давай же. Не думай ты о ней! Но как?! Как это сделать?! Все мое нутро настроено на одну женщину, которая сейчас в опасности. Я почему-то в этом уверен, хотя одновременно и нет? Не нравится мне этот взгляд, которым он на нее смотрит.
Слишком теплый какой-то.
Неужели она с ним…?
Блядь, Адам, ты серьезно?! Давай ты прекратишь этот бред! Когда бы она успела?!
А когда она успела сшить себе костюм, который скрывал ее фигуру целые полгода?! И почему ты этого не заметил?! Нет, я знаю почему — тебе слишком стыдно было смотреть на нее. Вот она правда. Ты ведь знал, что это все твоя вина, и тебе просто стыдно было! Стоять и смотреть ей в глаза и чувствовать, как она утекает сквозь пальцы только из-за того что ты — ненормальный.
Неадекватный мудак, который слишком сильно зафиксировался на лютом треше, и которому не хватило времени и сил развязаться.
Перед глазами почему-то возникает день из прошлого.
Летний.
Летел пух, пахло распустившейся во дворе сиренью.
Лиза стоит у березы и хватается за нее одной ручкой, а вторую прижимает к груди.
Она плачет.
А я боюсь подойти ближе, потому что знаю, что она плачет из-за меня.
Это больно.
Как выстрел в упор. Притом самостоятельный и неуклюжий, ведь я все еще жив. Стою, мнусь, не решаюсь подойти к ней ближе и встретиться лицом к лицу с тем, что сделал. Сам. С ней. С единственной женщиной, которую мечтал защищать — взял и убил. Я мог бы винить Милу, что она приперлась в мой офис и спровоцировала, потому что знала, что сможет спровоцировать. Но у меня не получается.