Все пути твои святы - стр. 27
Постоял он еще минуту, а потом сошел с тропы, спрыгнул вниз, коленку ударил и бегом бросился, как коршун к своему камушку. Схватил его и в карман нагрудный бросил и опять к тропе помчался. Три присоски сразу получил и выговор от Страуса, который по все его перемещения отслеживал. «Надо было, – буркнул и подумал, – всегда выбросить успею!». Нет от него никакого фона и мутационных свойств нет. Просто камень, может даже ничего не стоящий. Так, галька с обочины. И опять совесть в него вгрызлась, как голодный хорь. Обещал же старику ничего не трогать, да только отчитываться не перед кем, ушел его папаша в лучший мир. Землю, загаженную игигами, бросил, сынка в джунглях чужой планеты оставил, сам пусть выбирается.
Что ж, тут претензий предъявить некому, как и с камнем этим. Если убьет он Виктора, только Виктор и будет виноват. А если рога у него вырастут или там хвосты какие, – тоже никто за это не ответит, кроме самого смельчака. Берешь чужой предмет, будь ко всему готов.
– Да пошли вы все… – отмахнулся он от мыслей своих, да наплывов совести непрошенных и прибавил шагу по тропе, которая почти и без зарослей была. Никогда и никому больше такой камешек не попадется, – понял студент, – единственный он здесь. Выпал, например из кулона прежних хозяев планеты. Или был это глаз игрушки, местного медвежонка заводного. Впрочем, не важно. Камень уже соприкоснулся с его кожей и если была на нем какая-то зараза, то изменить все равно уже ничего нельзя.
– Почему остановка? – Страус был всего в полумиле и наяривал по рации, обстановку накалял, так как график у него был, железяки безмозглой.
– Сошел с тропы, – честно признался Виктор, о камене ничего не сказал, – оступился, голова закружилась. Еды, вы, жмоты, мало даете, скоро мы все передохнем, как мухи.
– Рацион рассчитан правильно, все жиры, белки и углеводы в достаточной мере…
Бла-бла-бла, ля-ля-ля и так далее. Вступил Страус в старый, как весь срок заключения, спор. Выкладки все научные привел, состав пищи, полезность и килокалории. Отрыжка это игигская, а не еда. Какашка собачья, и то вкуснее, а в калориях Виктор не разбирался. В математике и телефизике он соображал, да и то, не слишком много, половину лекций проспал, гулять больше хотелось, чем учиться. В мутагенах всяких сообразил бы, с детства у отца в лаборатории пробирки нюхал, а вот в калориях – нет. Да и смысл в них разбираться, когда желудок к спине прилип и жжет, словно раскаленным железом.
– Жрать охота от твоих калорий. – Оборвал он монотонную речь Страуса и рацию выключил.