Все пути твои святы - стр. 21
– Так что, Борис Натанович, остаемся? Хорошо ведь здесь, как на курорте, правда весь день мечом махать приходится. Нет, не вам, конечно, боже упаси. Вы у нас работник интеллектуального труда. Нам приходится, но это ерунда. Среда агрессивная… Мелочи жизни. Другого надо бояться. Радиацией вы дышите, Борис Натанович. И по ночам светитесь, как лампочка, потому что без комбинезона гуляете, в пиджачке своем интеллигентском, как на параде. И правильно, комбинезоны рвутся, суки. А все потому что мы по ночам сидим и лясы в пустую точим, а защитное поле ровно на семь часов рассчитано. Так что не знаю, как вы, а я через полгода всей этой ядовитой дрянью пропитаюсь насквозь и будет у меня два варианта: мутировать и стать чудищем лесным или сдохнуть на радость игигам. Как вам, уважаемый, такая перспектива? Впрочем, вы не волнуйтесь, меня скорее «качелька» доконает или вышка плюнет огненным шаром и загорюсь я как игигский флаг на площади…
– Когда это флаг горел? – Тихо совсем спросила Мэри и он оборвал свою пламенную речь, замолчал, когда ее глаза испуганные увидел.
– Да было дело. Двадцать суток отсидел и побрили тогда первый раз наголо.
Он сел и молча дожевал свое печенье. Почесал бритую черепушку. Профессор пожал плечами и поискал привычным жестом пенсне, не нашел и совсем погрустнел:
– Я не против. Бежать, так бежать. Я как все. Только быстро бегать не могу, ноги уже не те стали, всю жизнь на сидячей работе…
И Виктор смутился окончательно. Вроде как получалось, что он на старичка давит. Может и давит, а нечего в «розовых» очках по Черной разгуливать. Сгниют ведь все, как пить дать. И пусть что угодно Борис Натанович думает, пусть сумасшедшим русским считает, потом спасибо скажет. Пауза неприятно затянулась и тут где-то за спиной, за свалкой так ахнуло, что лес испуганно вздохнул и затрепетал ядовитыми листиками. Черная туча поднялась в воздух, а мусор с кучи ссыпался вниз. Мэри пригнулась и уши руками закрыла, потом поняла, что где-то далеко и подняла голову. Чтобы там ни было, от паузы в разговоре оно спасло и все сразу бросились обсуждать взрыв. Виктору как то спокойнее стало, про его речь забыли.
И он подумал: «Чего это я вдруг так разошелся? Профессору может два понедельника жить осталось, он бы и без всяких игигов на Черной остался. Что его на родине ждет? Ванная конечно большая, и усадьбочка с коттеджем, и почести всякие научные, заслуженные. Внуки наверняка приезжают на песах, чтобы кошерным побулькать. И до моря рукой подать. Да только на хрен оно старику надо… Покой для него хуже смерти, а заслуженный отпуск он бы с большим удовольствием променял на новую лабораторию».