Все пишут книги на коленках - стр. 23
– А я всё думал и гадал, чего это она кочевряжится. Строит из себя непонятно что, – кипит про себя Герман, который не привык к подобному исходу, к которому, что особенно недопустимо, приложил руку не он, а кто-то другой. И ведь Алекс, как ни в чем не бывало, сидит и чего-то там рассуждает, не чувствуя ни малейших, хотя бы, позывов к икоте, на вечность которой, он обрёк этого сидящего напротив, и так мило ему улыбающегося, ведущего Германа-редактора, которому, конечно же, совсем не до шуток и смеха. Ведь тут, если всё поставить на поток, то, пожалуй, можно и с его ролью ведущего распрощаться, что вообще немыслимо. Но тут, то ли от волнения в связи с такими перспективами, то ли от неудачной попытки залить свою горячность из бутылки воды, Герман внезапно начинает икать, с ошеломлением замечая обращённые на себя взоры всех присутствующих в кабинете. После чего у него не остается другого выхода, кроме как срочно покинуть это помещение с пожеланием: «Я еще, верну-ик…» – чем поначалу вызывает лишь приглушенные сдерживаемые смешки, которые после его ухода, ввиду небольшой деликатности этой компании, выливаются в довольно приличный смех.
Теперь спрашивается: разве мог бы кто-нибудь из вас, и тем более Герман, простить Алексу свой этот «…ик»? Тем более, после того памятного случая, за спиной Германа всё чаще стало звучать это прозвище в его адрес, с неподобающим столь высокому начальнику дополнением «-ик» – Герман-ик. Которое, вообще-то, для особ творческих, вполне даже удобоносимое имя. И чего он только взбесился, когда услышал от весьма информированных и приближенных к нему особ, такую вольную интерпретацию своего имени? Не знаю, и никто не знает. Что же касается Алекса и Грега, то вот на чьём примере им надо было учиться, придумывая себе псевдоним. Но нет, они всё тушуются и так до сих пор и не знают, как ввести в обиход эти свои псевдонимы. А всё потому, что они, не ведущие редакторы, а так, которым так и придется быть ведомыми.
Впрочем, говорят, что руку к созданию этого древнеримского имени, как раз приложил Грег, как уже говорилось, весьма успешно умеющий облекать события в слова.
Ну, и как только это имя распространилось в курилках, по кабинетам и в межличностном общении редакции, то многие так и заявили, что у них вдруг с глаз пелена спала, и они отчетливо теперь видят, все эти Цезарские замашки нового Калигулы местного пошиба, который, впрочем, пока что только Герман-ик.
– Ик, – после чего следовала минута безудержного смеха.
Так что, неподтвержденные источники, как оказывается, не столь много информированы, раз не смогли доложить Герман-ику о том, кто же за всем этим стоял. А ведь надо сказать, что на стороне Алекса на первом этапе, было некоторое информационное преимущество. Ведь дав имя своему противнику, хоть не непосредственно, а только лишь дав толчок к его возникновению, ты уже частично берёшь быка за рога, как бы говоря, что правила игры тут устанавливаешь ты. Но надо знать Алекса, и он опять, после очередной стычки с Германом, всё так же в непонимании разводит руками, заявляя: