Все оттенки черного - стр. 44
– Почему ты как врач не настояла? – спросила она, когда они уже сидели в ночных рубашках на диване на террасе и, как водится у женщин, все никак не могли наговориться. – Она что, эпилептичка?
– Скорее это было похоже на истерию. Я сказала Косте, а он только руками замахал: «Я такие представления по десять раз на день переживаю, когда на нее накатывает дурь». Он такой злой был, такой расстроенный. – Нина и сама выглядела расстроенной. – Там так все кричали, суетились. Мои советы никто и слушать не стал. Лере надо было укол успокоительный сделать, чтобы она хоть немножко поспала. А то ведь у нее нервное истощение. Костя рассказывал, что она бессонницей страдает и есть не может. Какая худющая – видела? Как мощи! Я ее не узнала даже сначала, так она изменилась за эти годы… Жаль, конечно, что все так произошло с ней. Костька очень перед всеми извинялся.
Катя вспомнила: всю дорогу домой Нина жалела именно Сорокина, а не его больную сестру: вот ведь как у парня жизнь несчастливо сложилась! Ну, была бы жена – глядишь бы, с такой и развелся. А родную сестру куда денешь? Только и остается терпеть, нести свой крест.
Они покинули дачу Чебукиани, когда и остальные гости начали прощаться. Вечеринка, хотя Лере несколько полегчало, была испорчена. Однако кто, с кем и когда точно покинул дачу (хотя именно об этом Колосов спрашивал ее весьма настойчиво), Катя сказать не могла: ведь они с Ниной ушли одними из первых…
Катя соскочила с кровати и, как была, босиком, в ночной рубашке, на цыпочках пробежала на террасу, распахнула дверь. Дощатый пол приятно холодил ступни. А из сада, несмотря на ранний час (старый будильник на столе показывал всего-то половину седьмого), уже дышало предвестием будущего зноя.
– Если мы не хотим тащиться на гору по самому пеклу, то надо выходить максимум через двадцать минут. Без завтрака выдержим, а? В качестве спортивной нагрузки? А еды с собой наберем и устроим пикник на вершине, идет?
Нина выползла на террасу тоже в ночнушке и уже была переполнена идеями о том, как лучше провести день.
– Хорошо спала? – спросила Катя.
– Отвратительно. – Нина потянулась. – Этот мерзкий диван, одни колдобины, точно камнями набит. И луна еще… Я в полнолуние глаз не смыкаю, как лунатик. В пять без четверти проснулась, читала, лежала. Ну, я не слышу шумного одобрения своему предложению. Ты за поход или против?
Катя улыбнулась. На Май-гору ей хотелось забраться еще вчера. И уж если обходить живописные окрестности, то уж лучше утром, по холодку, но… Она колебалась: можно ли Нине в ее положении заниматься альпинизмом, карабкаться на какой-то холм?