Все оттенки черного - стр. 37

– Много, – разжала она губы. – На билеты в Москву туда-обратно и на гостинцы.

– Что ж ты кошелек в кармане держала, дурочка? Разве ты не знаешь, что на железной дороге такие деятели попадаются… – по его тону нельзя было понять, сочувствует он ей или сердится. – А сама ты откуда?

– С Вязовки, – снова всхлипнула Танька.

– А Петруха-милиционер даже заявление не взял, – наябедничала уборщица.

– А Петруха себе не враг. Кто же хочет к празднику вешать на себя глухое дело? Ай, да ладно, – махнул рукой Владимир Иванович. – Как же ты, болезная, домой доберешься, если у тебя ни гроша в кармане? Отсюда до Вязовки десять километров, пешком не пойдешь.

– Пойду, делать-то нечего.

Она обреченно замолчала и хотела встать со скамейки, но Владимир Иванович остановил ее.

– Погоди-ка, как тебя зовут? Таня? Вот что, Таня, я тут к ноябрьским комиссию жду в ресторан, так хочу его и к праздникам, и к комиссии вымыть, выдраить. Могла бы ты поработать – окна помыть в обеденном зале и в подсобных? А я тебе денег дам – будет чем за билет заплатить.

Татьяна оглянулась: окна были громадные, выше человеческого роста.

– Лестницу дадите? – спросила она, вытерев слезы.

– Конечно, – встряла уборщица. – Знамо дело, как же без лестницы? Правда, Владимир Иванович?

Директор не снизошел до ответа, полагая наличие лестницы само собой разумеющимся.

Три дня Танька мыла окна в ресторане. Работы она не боялась, и в конце третьего дня стекла сверкали первозданной чистотой, а сама она стучалась в директорский кабинет за расчетом.

Ночевала она в подсобке на старом топчане, там же прятала старенький чемодан с нарядами, которые ей так и не пригодились для покорения столицы.

Владимир Иванович, довольный работой девушки, не обманул. Денег, правда, он дал немного, но протянул Таньке мешок, в каких перевозили по железной дороге почту.

Танька раскрыла мешок и обомлела – копченая колбаса, сыр, московские конфеты, какие-то непонятные консервы с непонятным содержимым. А завершал праздник чревоугодия виданный только на картинках ананас.

Окрыленная Танька едва не забыла поблагодарить директора и выскочила в вестибюль, рассчитывая успеть на рабочий поезд до Вязовки.

Дома свекровь и Володя, обрадованные Танькиному возвращению, а больше всего московским гостинцам, не спешили расспрашивать ее о поездке.

Лишь Володька задал вопрос о Кремле, на что Танька, стараясь изобразить равнодушие, спокойно ответила:

– А ведь ты был прав, Володя. Спасская башня в самом деле похожа на наш дновский вокзал…

Жизнь Лепёшкина была предопределена картинкой на его шкафчике в детском саду.